Russian Words in the Ossetic Speech: Corpus Observations

Осетинский язык (< ИРАНСКИЙ < ИНДОЕВРОПЕЙСКИЙ) взаимодействует с русским языком уже как минимум два столетия, и большинство осетин – осетино-русские билингвы. Влияние русского языка на развитие осетинской лексики, в частности проникновение русских слов, для которых нет осетинских аналогов, в лексический состав языка и их последующая адаптация (например, скъола ‘школа’, стъол ‘стол’ и др.), хорошо описано. В то же время внимания заслуживает и функционирование русских вкраплений, имеющих осетинские аналоги (например, больницæ вместо рынчындон ‘больница’). Представлено описание русских слов второго типа в осетинской речи (иронский диалект) на основе корпуса текстов, записанного в с. Даргавс. Общее количество русских единиц в рассматриваемых текстах сравнительно невелико, однако они встречаются в них достаточно регулярно. В данном исследовании, во-первых, представлены количественные данные их распределения: существительные и прилагательные являются самыми частотными, за ними следуют адвербиалы и дискурсивные маркеры; глаголы встречаются реже. Частицы, междометия и союзы употребляются на русском очень редко; немногочисленны и случаи межклаузального переключения. Во-вторых, рассмотрены структурные характеристики русских вставок в рамках теорий смешения и переключения кодов К. Майерс-Скоттон и П. Мёйскена. Показано, что в терминологии рамочной теории матричного языка К. Майерс-Скоттон среди неоднословных русских словосочетаний частотны острова включенного языка (Embedded Language Islands); менее распространены смешанные составляющие (Matrix Language + Embedded Language Constituents), в которых русская лексика встраивается в морфосинтаксическую рамку осетинского языка; при этом словоформ с русскими морфологическими показателями (отличающимися от «немаркированных» форм) крайне мало. Также в терминах П. Мёйскена для осетинской речи более характерна инсерция (insertion), чем альтернация (alternation), а надежных случаев конгруэнтной лексикализации (congruent lexicalization) не представлено. Таким образом, по характеру и количественному распределению русских вставок осетинский ведет себя как язык, не подвергающийся языковому сдвигу. Ossetian (< IRANIAN < INDO-EUROPEAN) has interacted with Russian for at least two centuries, and most Ossetians are Ossetic-Russian bilinguals. The influence of Russian on the development of Ossetic vocabulary is well described (in particular, the appearance in the Ossetic lexicon of Russian words without Ossetian equivalents and their subsequent adaptation, e.g., скъола 'school' from Russian школа, стъол ‘table’ from Russian стол). At the same time, the functioning of Russian words that have Ossetic equivalents also deserves attention (e.g., больницæ instead of рынчындон ‘hospital’). This paper describes Russian words of the second type in the Ossetic speech (Iron dialect) based on the corpus of texts recorded in the village of Dargavs. The total number of Russian words in the studied texts is relatively small, but they occur regularly. In our study, we first presented quantitative data on their distribution: nouns and adjectives are the most frequent, followed by adverbs and discourse markers; verbs are less frequent. Particles, interjections, and conjunctions are rarely used in Russian; there are also few cases of interclausal alternation. Second, we have discussed the structural features of Russian words in the context of Myers-Scotton and Muysken's theories of code-mixing and code-switching. We have shown that in the terminology of Myers-Scotton's Matrix Language Frame model, islands of embedded language are common in non-single-word Russian phrases; less common are mixed (Matrix Language + Embedded Language) constituents in which Russian vocabulary is embedded in the Ossetic morphosyntactic frame; at the same time, there are very few word forms with Russian morphological markers (as opposed to "unmarked" forms). In Muysken's sense, insertion is more characteristic of the Ossetic speech than alternation, and there are no reliable cases of congruent lexicalization. The nature and quantitative distribution of Russian words show that Ossetic does not seem to be a language subject to language shift.