Дискурс российского госфеменизма: Анализ официальных документов, определяющих гендерную повестку

Abstract

В статье представлен анализ официальной гендерной повестки в современной России. Ключевой теоретической рамкой исследования выступает концепт «государственный феминизм», который используется исследователями общественных наук с 80‑х гг. XX в. для обозначения рамочного характера политических сил в отношении гендерного равенства. Согласно этой логике, доминирующая социально-­политическая модель задает формат гендерной повестки, что позволяет использовать элементы официального политического дискурса (документы, выступ­ления и заявления высших должностных лиц и др.) в качестве источников данных для изучения реальных национальных интересов и действий, направленных на обеспечение гендерного равенства. Для анализа официальной гендерной повестки России авторами впервые введена концепция российского госфеминизма. Предполагается, что гендерное равенство, как базовый концепт, одинаково понимается и трактуется всеми участниками глобального диалога, что, конечно, не всегда так в силу культурных, социальных и политических особенностей. Россия является участницей глобальных программ по достижению гендерного баланса, однако дискурс российского госфеминизма при декларации соглашения с международными стандартами до сих пор неясен. В статистических данных фиксируются и признаются разрывы в гендерном равенстве, отчеты российских компаний демонстрируют устойчивый гендерный дисбаланс в составе персонала на руководящих позициях, при этом четкого понимания намерений государства в разрешении сложившейся ситуации нет. В связи с этим цель статьи –уточнить основной посыл официальной гендерной повестки в современной России. Эмпирическая часть представлена контент-­анализом документов, отобранных по принципу принадлежности к ведомствам, ответственным за реализацию гендерной политики в России. Контент-­анализ выполнен при использовании программного обеспечения QDA Miner. Выявлено, что особенностями российского госфеминизма являются: артикуляция гендерной повестки как саморешаемого «женского вопроса»; расфокусированное проблемное поле, что затрудняет восприятие собственно гендерной проблематики; противоречие с глобальными задачами госфеминизма по разрушению гендерных иерархий из-за апелляции к идеям натурализации. Последняя особенность является как движущей силой режима гендерной политики, так и ее результатом одновременно. Таким образом российский госфеминизм скорее основан на убеждениях о равенстве между женщинами и мужчинами, чем предпринимает усилия и конкретные действия по достижению равенства.