Pub Date : 2021-10-22DOI: 10.17323/demreview.v8i3.13268
П.О. Кузнецова
В работе на основе на данных Российского мониторинга экономического состояния и здоровья за 2001-2019 гг. (РМЭЗ) оценивается влияние смерти членов семьи, в том числе мужчин трудоспособного возраста, на благосостояние домохозяйств, в которых проживали умершие. Показано, что данные РМЭЗ, несмотря на определенную систематическую ошибку при регистрации смертей респондентов, могут быть использованы для оценки смертности мужчин и лиц трудоспособного возраста. Показано, что в год смерти члена домохозяйства средние реальные подушевые доходы его семьи растут, т. е. эффект от снижения размера семьи оказывается сильнее эффекта от падения общих доходов. Дело в том, что экономические проблемы домохозяйства, связанные с потерей работоспособных членов семьи, начинаются не в год смерти, а заметно раньше. В связи с этим был рассмотрен более широкий временной диапазон, от 5 лет до смерти члена семьи до 5 лет после нее. Регрессионный анализ процессов попадания в бедность и выхода из нее показал, что смерть членов семьи оказывает негативное влияние на благосостояние других членов домохозяйства. В случае смерти мужчины трудоспособного возраста домохозяйства сталкиваются с повышенными рисками попадания в бедность в течение 1-5 лет до и после этого события.
{"title":"Преждевременная мужская смертность и экономическое благосостояние домохозяйств","authors":"П.О. Кузнецова","doi":"10.17323/demreview.v8i3.13268","DOIUrl":"https://doi.org/10.17323/demreview.v8i3.13268","url":null,"abstract":"В работе на основе на данных Российского мониторинга экономического состояния и здоровья за 2001-2019 гг. (РМЭЗ) оценивается влияние смерти членов семьи, в том числе мужчин трудоспособного возраста, на благосостояние домохозяйств, в которых проживали умершие. Показано, что данные РМЭЗ, несмотря на определенную систематическую ошибку при регистрации смертей респондентов, могут быть использованы для оценки смертности мужчин и лиц трудоспособного возраста. \u0000Показано, что в год смерти члена домохозяйства средние реальные подушевые доходы его семьи растут, т. е. эффект от снижения размера семьи оказывается сильнее эффекта от падения общих доходов. Дело в том, что экономические проблемы домохозяйства, связанные с потерей работоспособных членов семьи, начинаются не в год смерти, а заметно раньше. В связи с этим был рассмотрен более широкий временной диапазон, от 5 лет до смерти члена семьи до 5 лет после нее. Регрессионный анализ процессов попадания в бедность и выхода из нее показал, что смерть членов семьи оказывает негативное влияние на благосостояние других членов домохозяйства. В случае смерти мужчины трудоспособного возраста домохозяйства сталкиваются с повышенными рисками попадания в бедность в течение 1-5 лет до и после этого события.","PeriodicalId":145499,"journal":{"name":"Демографическое обозрение","volume":"5 1","pages":"0"},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2021-10-22","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"129806251","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2021-10-22DOI: 10.17323/demreview.v8i3.13269
Екатерина Дмитриевна Ветрова
Детская и подростковая смертность в России превышает показатели стран-лидеров по ожидаемой продолжительности жизни. Существенный вклад в это вносит смертность от внешних причин. Опыт других стран показывает, что смертность от этого класса причин может быть значительно снижена при помощи мер социальной политики. В статье анализируется влияние социальных и экономических характеристик районов Москвы на смертность в них от внешних причин в детских и подростковых возрастных группах в 2016-2017 г. На основе данных Федеральной службы государственной статистики, ЦИАН, Базы данных показателей муниципальных образований, а также обезличенных данных ЗАГС Москвы были построены карты детской смертности Москвы и Tobit-модели оценки коэффициента смертности в зависимости от социальных характеристик района. Выявлено, что для младшей возрастной группы от 1 до 4 лет наиболее значимым фактором является присмотр родителей, для более старших групп 5-9 лет значимыми становятся показатели дохода и благополучия района. Для подростковых возрастов 10-15 лет помимо дохода значимыми являются уровень преступности в районе и уровень экономического неравенства.
{"title":"Социально-экономические детерминанты детской и подростковой смертности от внешних причин в Москве","authors":"Екатерина Дмитриевна Ветрова","doi":"10.17323/demreview.v8i3.13269","DOIUrl":"https://doi.org/10.17323/demreview.v8i3.13269","url":null,"abstract":"Детская и подростковая смертность в России превышает показатели стран-лидеров по ожидаемой продолжительности жизни. Существенный вклад в это вносит смертность от внешних причин. Опыт других стран показывает, что смертность от этого класса причин может быть значительно снижена при помощи мер социальной политики. В статье анализируется влияние социальных и экономических характеристик районов Москвы на смертность в них от внешних причин в детских и подростковых возрастных группах в 2016-2017 г. На основе данных Федеральной службы государственной статистики, ЦИАН, Базы данных показателей муниципальных образований, а также обезличенных данных ЗАГС Москвы были построены карты детской смертности Москвы и Tobit-модели оценки коэффициента смертности в зависимости от социальных характеристик района. Выявлено, что для младшей возрастной группы от 1 до 4 лет наиболее значимым фактором является присмотр родителей, для более старших групп 5-9 лет значимыми становятся показатели дохода и благополучия района. Для подростковых возрастов 10-15 лет помимо дохода значимыми являются уровень преступности в районе и уровень экономического неравенства.","PeriodicalId":145499,"journal":{"name":"Демографическое обозрение","volume":"52 1","pages":"0"},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2021-10-22","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"127149213","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2021-10-14DOI: 10.17323/demreview.v7i5.13196
A. Vishnevsky
A critical analysis of A. Omran's theory of epidemiological transition (ET) and its various interpretations. The periodization of ET proposed by Omran is questioned, and the differentiation of the two "epidemiological revolutions" by M. Terris is compared with it. The great world historical significance of ET as a trigger and an integral part of the demographic transition as a whole is noted, and disagreement with the interpretation of ET as an integral part of the “sanitary transition” is substantiated. The concept of the "cardiovascular revolution" is contested. A method of graphical representation of ET is proposed and criteria for its completion are discussed. Grounds are given for disagreement with ideas about the "first", Neolithic, and coming "third" ET, as well as about a "reverse" ET. The problems of “catching-up” ET in developing countries are considered.
{"title":"The epidemiological transition and its interpretations","authors":"A. Vishnevsky","doi":"10.17323/demreview.v7i5.13196","DOIUrl":"https://doi.org/10.17323/demreview.v7i5.13196","url":null,"abstract":"A critical analysis of A. Omran's theory of epidemiological transition (ET) and its various interpretations. The periodization of ET proposed by Omran is questioned, and the differentiation of the two \"epidemiological revolutions\" by M. Terris is compared with it. The great world historical significance of ET as a trigger and an integral part of the demographic transition as a whole is noted, and disagreement with the interpretation of ET as an integral part of the “sanitary transition” is substantiated. The concept of the \"cardiovascular revolution\" is contested. A method of graphical representation of ET is proposed and criteria for its completion are discussed. Grounds are given for disagreement with ideas about the \"first\", Neolithic, and coming \"third\" ET, as well as about a \"reverse\" ET. The problems of “catching-up” ET in developing countries are considered.","PeriodicalId":145499,"journal":{"name":"Демографическое обозрение","volume":"35 1","pages":"0"},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2021-10-14","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"126179486","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2021-10-14DOI: 10.17323/demreview.v7i5.13200
S. Sushchiy
This article explores the geodemographic dynamics of the Russian population of the near abroad in the post-Soviet period. It analyzes the quantitative changes and transformation of its geography, the level of urbanization and the gender and age structure. The study shows that in the post-Soviet period there was a sharp decline in the number of Russians in all of the near abroad. This process was most intensive in the 1990s. The maximum demographic losses during this period were suffered by the Russian population of Transcaucasia and a number of countries in Central Asia. At the beginning of the twenty-first century, the rate and absolute scale of decline are decreasing, but the trend itself remains stable. This is associated with the natural decline of the Russian population, its migration to Russia and foreign countries, and assimilation. The relationship of these factors to the quantitative decline has varied across time and across individual countries. In almost all Russian communities a significant preponderance of women is recorded. The median age of Russians in all countries of the near abroad is more than 40 years. The level of urbanization of Russians in most of these countries has decreased. Better preserved are the metropolitan and rural Russian populations. The demographic ratio of the Russian communities of individual countries and macroregions has changed. The numbers of Russians in Kazakhstan and Ukraine (without the people's republics of Donbass) are already comparable, and there are more Russians in the Baltic countries than in Central Asia. Russian communities of unrecognized (or partially recognized) States are characterized by increased demographic stability.
{"title":"The Russian population of the near abroad: geodemographic dynamics of the post-Soviet period","authors":"S. Sushchiy","doi":"10.17323/demreview.v7i5.13200","DOIUrl":"https://doi.org/10.17323/demreview.v7i5.13200","url":null,"abstract":"This article explores the geodemographic dynamics of the Russian population of the near abroad in the post-Soviet period. It analyzes the quantitative changes and transformation of its geography, the level of urbanization and the gender and age structure. The study shows that in the post-Soviet period there was a sharp decline in the number of Russians in all of the near abroad. This process was most intensive in the 1990s. The maximum demographic losses during this period were suffered by the Russian population of Transcaucasia and a number of countries in Central Asia. At the beginning of the twenty-first century, the rate and absolute scale of decline are decreasing, but the trend itself remains stable. This is associated with the natural decline of the Russian population, its migration to Russia and foreign countries, and assimilation. The relationship of these factors to the quantitative decline has varied across time and across individual countries. In almost all Russian communities a significant preponderance of women is recorded. The median age of Russians in all countries of the near abroad is more than 40 years. The level of urbanization of Russians in most of these countries has decreased. Better preserved are the metropolitan and rural Russian populations. The demographic ratio of the Russian communities of individual countries and macroregions has changed. The numbers of Russians in Kazakhstan and Ukraine (without the people's republics of Donbass) are already comparable, and there are more Russians in the Baltic countries than in Central Asia. Russian communities of unrecognized (or partially recognized) States are characterized by increased demographic stability.","PeriodicalId":145499,"journal":{"name":"Демографическое обозрение","volume":"1 1","pages":"0"},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2021-10-14","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"115684510","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2021-10-14DOI: 10.17323/demreview.v7i5.13197
M. Denisenko, V. Mukomel
The introduction of quarantine measures in connection with the coronavirus pandemic was accompanied by the blocking of cross-border communications and the restriction of the activities of enterprises in most sectors of the economy. Labor migrants and members of their families staying on the territory of Russia found themselves in a difficult situation. The decline in employment, primarily in those areas where migrants work, has made foreign citizens one of the most vulnerable social groups. The first layer of issues considered in the article is associated with an assessment of the situation in which migrants have found themselves in Russia. In what types of economic activity has the decline in employment become particularly painful for migrants? What is their financial situation? To what extent are they ready to leave Russia if transport communications are restored? What are their immediate and long-term plans related to work and life in Russia? The second focus of the study is on potential migrants who were unable to enter Russia after the severance of international transport links. What is their economic situation at home? How quickly are they going to leave for Russia if restrictions on international travel are lifted? What are their short-term and long-term plans related to their stay in Russia? This article is devoted to finding answers to these questions, based on an online survey of 2,695 foreign citizens (including 1,304 migrants located in Russia and 1,391 abroad), as well as a telephone survey of 300 labor migrants in the Moscow metropolis conducted in the first half of June 2020.
{"title":"Labor migration in Russia during the coronavirus pandemic","authors":"M. Denisenko, V. Mukomel","doi":"10.17323/demreview.v7i5.13197","DOIUrl":"https://doi.org/10.17323/demreview.v7i5.13197","url":null,"abstract":"The introduction of quarantine measures in connection with the coronavirus pandemic was accompanied by the blocking of cross-border communications and the restriction of the activities of enterprises in most sectors of the economy. Labor migrants and members of their families staying on the territory of Russia found themselves in a difficult situation. The decline in employment, primarily in those areas where migrants work, has made foreign citizens one of the most vulnerable social groups. The first layer of issues considered in the article is associated with an assessment of the situation in which migrants have found themselves in Russia. In what types of economic activity has the decline in employment become particularly painful for migrants? What is their financial situation? To what extent are they ready to leave Russia if transport communications are restored? What are their immediate and long-term plans related to work and life in Russia? The second focus of the study is on potential migrants who were unable to enter Russia after the severance of international transport links. What is their economic situation at home? How quickly are they going to leave for Russia if restrictions on international travel are lifted? What are their short-term and long-term plans related to their stay in Russia? This article is devoted to finding answers to these questions, based on an online survey of 2,695 foreign citizens (including 1,304 migrants located in Russia and 1,391 abroad), as well as a telephone survey of 300 labor migrants in the Moscow metropolis conducted in the first half of June 2020.","PeriodicalId":145499,"journal":{"name":"Демографическое обозрение","volume":"88 1","pages":"0"},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2021-10-14","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"126206567","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2021-10-14DOI: 10.17323/demreview.v7i5.13201
Mark Tolts
The article examines the adequacy of contemporary estimates of the total population of the Soviet Union based on the 1939 census. To do so, it analyzes the instructions for filling in the census form. Comparison of the better worded 1959 census instructions with the poorly worded instructions of the 1939 census shows that the latter created possibilities for double counting of the population. These findings confirm the validity of the lowest estimate of the total population of the USSR based on the 1939 census, given by the famous Russian demographer Andrei G. Volkov, which stood at only 167.6 million people. The impact of the inter-republic reallocation of prisoners’ census forms was also estimated. For the entire population of Russia these estimates do not, for most indicators, change the picture previously known from the official census results. On the other hand, for Ukraine and especially Kazakhstan, the recalculations produced noticeable changes, in some cases resulting in significant corrections of the composition of the pre-war population.
本文以1939年的人口普查为基础，考察了对苏联总人口的当代估计是否适当。为此，它分析了填写人口普查表的说明。将措辞较好的1959年人口普查指示与措辞较差的1939年人口普查指示进行比较，发现后者造成了重复计算人口的可能性。这些发现证实了著名的俄罗斯人口统计学家安德烈·g·沃尔科夫(Andrei G. Volkov)根据1939年人口普查对苏联总人口作出的最低估计的正确性，该估计仅为1.676亿人。还估计了在共和国间重新分配囚犯普查表格的影响。就大多数指标而言，这些估计并不会改变之前从官方人口普查结果中得知的情况。另一方面，对乌克兰，特别是哈萨克斯坦来说，重新计算产生了明显的变化，在某些情况下导致战前人口组成的重大修正。
{"title":"The results of the 1939 Soviet census: two problems of adequacy","authors":"Mark Tolts","doi":"10.17323/demreview.v7i5.13201","DOIUrl":"https://doi.org/10.17323/demreview.v7i5.13201","url":null,"abstract":"The article examines the adequacy of contemporary estimates of the total population of the Soviet Union based on the 1939 census. To do so, it analyzes the instructions for filling in the census form. Comparison of the better worded 1959 census instructions with the poorly worded instructions of the 1939 census shows that the latter created possibilities for double counting of the population. These findings confirm the validity of the lowest estimate of the total population of the USSR based on the 1939 census, given by the famous Russian demographer Andrei G. Volkov, which stood at only 167.6 million people. The impact of the inter-republic reallocation of prisoners’ census forms was also estimated. For the entire population of Russia these estimates do not, for most indicators, change the picture previously known from the official census results. On the other hand, for Ukraine and especially Kazakhstan, the recalculations produced noticeable changes, in some cases resulting in significant corrections of the composition of the pre-war population.","PeriodicalId":145499,"journal":{"name":"Демографическое обозрение","volume":"7 1","pages":"0"},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2021-10-14","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"124059928","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2021-10-14DOI: 10.17323/demreview.v7i5.13199
A. Pyankova, T. Fattakhov
Using different data sources (HCoD, IRTAD, UNECE statistical database, police data), our research shows that the significant excess of pedestrian mortality over motor vehicle occupant mortality in 1988-1999 in Russia, according to RusFMD, is an abnormal phenomenon that most likely never occurred. Police data is preferable for assessing mortality levels by road user types in Russia. According to Russian police data, pedestrian mortality never exceeded motor vehicle occupant mortality. The steady decline of pedestrian mortality began in 2003, not in 1993, as vital statistics show. In 2008, pedestrian mortality for the first time reached the minimum level of the Soviet period. After significant fluctuations, motor vehicle occupant mortality dropped to the level of the early 1970s only in 2015-2017. The use of vital statistics is possible if it is necessary to differentiate road traffic mortality by sex, age, and type of settlements. Categorisation by road user types should be done with caution, using the following data sources: HCoD data from 1988 and RusFMD data from 1970 to 1988 and after 1999. It is suggested that difficulties in analysing long-term mortality by road user types based on vital statistics may occur in post-Soviet countries, where the Soviet abridged classification of causes of death (SC) was used. The prevalence of deaths coded by unspecified V-codes (V89) should also be considered.
{"title":"Pedestrian mortality in Russia: a continuous decline over the last 25 years?","authors":"A. Pyankova, T. Fattakhov","doi":"10.17323/demreview.v7i5.13199","DOIUrl":"https://doi.org/10.17323/demreview.v7i5.13199","url":null,"abstract":"Using different data sources (HCoD, IRTAD, UNECE statistical database, police data), our research shows that the significant excess of pedestrian mortality over motor vehicle occupant mortality in 1988-1999 in Russia, according to RusFMD, is an abnormal phenomenon that most likely never occurred. Police data is preferable for assessing mortality levels by road user types in Russia. According to Russian police data, pedestrian mortality never exceeded motor vehicle occupant mortality. The steady decline of pedestrian mortality began in 2003, not in 1993, as vital statistics show. In 2008, pedestrian mortality for the first time reached the minimum level of the Soviet period. After significant fluctuations, motor vehicle occupant mortality dropped to the level of the early 1970s only in 2015-2017. The use of vital statistics is possible if it is necessary to differentiate road traffic mortality by sex, age, and type of settlements. Categorisation by road user types should be done with caution, using the following data sources: HCoD data from 1988 and RusFMD data from 1970 to 1988 and after 1999. It is suggested that difficulties in analysing long-term mortality by road user types based on vital statistics may occur in post-Soviet countries, where the Soviet abridged classification of causes of death (SC) was used. The prevalence of deaths coded by unspecified V-codes (V89) should also be considered.","PeriodicalId":145499,"journal":{"name":"Демографическое обозрение","volume":"18 1","pages":"0"},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2021-10-14","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"132439575","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2021-07-01DOI: 10.17323/DEMREVIEW.V8I2.12786
Василий Викторович Власов
Рецензия на монографию Йохана Макенбаха, освещающего историю и механизмы формирования здоровья и долголетия популяций Европы в течение двух столетий.
对约翰·麦肯巴赫专著的评论，概述了两个世纪以来欧洲人口健康和长寿的历史和机制。
{"title":"История популяционного здоровья","authors":"Василий Викторович Власов","doi":"10.17323/DEMREVIEW.V8I2.12786","DOIUrl":"https://doi.org/10.17323/DEMREVIEW.V8I2.12786","url":null,"abstract":"Рецензия на монографию Йохана Макенбаха, освещающего историю и механизмы формирования здоровья и долголетия популяций Европы в течение двух столетий.","PeriodicalId":145499,"journal":{"name":"Демографическое обозрение","volume":"75 1","pages":"0"},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2021-07-01","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"116355502","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2021-07-01DOI: 10.17323/DEMREVIEW.V8I2.12782
Алексей Аркадьевич Гордиенко, Сергей Николаевич Еремин, Юрий Михайлович Плюснин, А. А. Путилов, Анатолий Михайлович Аблажей
В статье представлены результаты опроса экспертов, проведенного в январе-феврале 1996 г. с целью выявления мнений специалистов по ряду принципиальных вопросов, касающихся контроля рождаемости в России. Данное исследование было частью исследовательского проекта «Планирование семьи и политика общественного здравоохранения в России: переход от аборта к контрацепции в меняющемся обществе», выполнявшегося Институтом международных исследований семьи (Москва) в 1995-1997 гг. Всего было опрошено 89 экспертов, представлявших научные круги исследователей из различных областей знания (география, демография, история, психология, медицина, философия, экономика), организаторов здравоохранения и практикующих врачей, депутатов Государственной думы, представителей федеральных и региональных органов исполнительной власти и священников. Программа опроса охватывала вопросы легитимности и моральной приемлемости аборта, оценку действующего законодательства об искусственном прерывании беременности, оценку допустимости людьми регулирования репродуктивной функции и наиболее приемлемых способов контроля рождаемости в контексте тенденций рождаемости в стране, оценку деятельности общественных организаций, выступающих за ограничение и запрещение аборта по желанию женщин и возможных последствий изменения законодательства по отношению к аборту и планированию семьи. Подавляющее большинство опрошенных экспертов поддержали безусловное право женщин решать судьбу своей беременности. Законодательный запрет абортов и ограничение права женщин на прерывание беременности по их желанию, по мнению экспертов, не решил бы проблемы низкой рождаемости и мог бы иметь только отрицательные последствия с точки зрения повышения уровня криминогенности в стране и ухудшения состояния здоровья женского населения. Спустя четверть века вопросы, затронутые в исследовании середины 1990-х, остаются по-прежнему актуальными.
{"title":"Правовые и нравственные аспекты искусственного прерывания беременности и планирования семьи в России: результаты экспертного опроса, проведенного в 1996 году","authors":"Алексей Аркадьевич Гордиенко, Сергей Николаевич Еремин, Юрий Михайлович Плюснин, А. А. Путилов, Анатолий Михайлович Аблажей","doi":"10.17323/DEMREVIEW.V8I2.12782","DOIUrl":"https://doi.org/10.17323/DEMREVIEW.V8I2.12782","url":null,"abstract":"В статье представлены результаты опроса экспертов, проведенного в январе-феврале 1996 г. с целью выявления мнений специалистов по ряду принципиальных вопросов, касающихся контроля рождаемости в России. Данное исследование было частью исследовательского проекта «Планирование семьи и политика общественного здравоохранения в России: переход от аборта к контрацепции в меняющемся обществе», выполнявшегося Институтом международных исследований семьи (Москва) в 1995-1997 гг. Всего было опрошено 89 экспертов, представлявших научные круги исследователей из различных областей знания (география, демография, история, психология, медицина, философия, экономика), организаторов здравоохранения и практикующих врачей, депутатов Государственной думы, представителей федеральных и региональных органов исполнительной власти и священников. Программа опроса охватывала вопросы легитимности и моральной приемлемости аборта, оценку действующего законодательства об искусственном прерывании беременности, оценку допустимости людьми регулирования репродуктивной функции и наиболее приемлемых способов контроля рождаемости в контексте тенденций рождаемости в стране, оценку деятельности общественных организаций, выступающих за ограничение и запрещение аборта по желанию женщин и возможных последствий изменения законодательства по отношению к аборту и планированию семьи. Подавляющее большинство опрошенных экспертов поддержали безусловное право женщин решать судьбу своей беременности. Законодательный запрет абортов и ограничение права женщин на прерывание беременности по их желанию, по мнению экспертов, не решил бы проблемы низкой рождаемости и мог бы иметь только отрицательные последствия с точки зрения повышения уровня криминогенности в стране и ухудшения состояния здоровья женского населения. Спустя четверть века вопросы, затронутые в исследовании середины 1990-х, остаются по-прежнему актуальными.","PeriodicalId":145499,"journal":{"name":"Демографическое обозрение","volume":"34 1","pages":"0"},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2021-07-01","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"121738041","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2021-07-01DOI: 10.17323/DEMREVIEW.V8I2.12783
Н С Прилипко, Бантьева Марина Николаевна
В работе проанализирован вклад неравенства возможностей в неравенство в здоровье населения России в возрасте от 25 до 74 лет. Эмпирической основой исследования являются национально репрезентативные данные РМЭЗ НИУ ВШЭ за 2018 г. В качестве индикатора здоровья использована самооценка состояния здоровья (пятибалльная шкала). Стартовые возможности индивида в работе охарактеризованы образованием родителей и местом рождения (страна, тип поселения). Вектор собственных усилий человека по сохранению здоровья включает уровень образования, отказ от курения и занятия физкультурой. Для анализа влияния стартовых возможностей на состояние здоровья индивида используется методика, предложенная в работе (Trannoy et al. 2010), которая позволяет учесть как прямой, так и посреднический (через влияние на усилия) эффекты. С помощью регрессионного анализа показано, что при прочих равных стартовые возможности оказывают значимое влияние на здоровье индивидов. В частности, образование родителей положительно отражается на самооценке здоровья. Рождение в другой стране, другом населенном пункте и рождение в городской местности, наоборот, снижают показатель самооценки здоровья. Данное наблюдение позволяет сделать вывод о наличии несправедливого неравенства в здоровье, т. е. неравенства, обусловленного факторами, независящими от собственных усилий человека. Количественная оценка неравенства возможностей в здоровье сделана с помощью непараметрического подхода (Checchi, Peragine 2010; Lazar 2013). По нашим расчетам вклад неравенства возможностей в неравенство в здоровье составляет 72-74% для населения в целом, будучи несколько выше для женщин (62-74 и 60-69% для мужчин и женщин соответственно) и для лиц старшей возрастной группы (59-62 и 67-75% для групп 25-44 и 45-74 года соответственно). Полученные оценки сопоставимы с результатами для других стран и свидетельствуют о значимости проблемы неравенства возможностей в здоровье в России.
它分析了机会不平等对俄罗斯25岁至74岁人口健康的影响。研究的经验基础是2018年rmaz nu vse国家代表性数据，作为健康指标(5分)。个人的工作机会是由父母的教育和出生地(国家、类型)决定的。人类自身健康努力的矢量包括教育水平、戒烟率和锻炼。2010年，《Trannoy et al》(Trannoy et al)中提出的一种方法被用来分析启动能力对个人健康的影响。回归分析表明，在其他情况下，机会均等对个人健康有重大影响。特别是，父母的教育对健康评价有积极的影响。相反，在另一个国家、另一个居民区出生和在城市地区出生会降低健康意识。这种观察表明，健康中存在不公平的不平等，这是由于不受人类努力影响的因素造成的。通过非参数方法(Checchi, Peragine 2010;2013年Lazar)。根据我们的计算，机会不平等性对整个人口的影响为72-74%，略高于妇女(62-74 - 60-69%)和年龄较大的人群(分别为25-44和45-74群体的59-62和67-75%)。这些评估与其他国家的结果相匹配，并显示了俄罗斯健康机会不平等问题的重要性。
{"title":"В ответе ли мы за свое здоровье? Неравенство возможностей в здоровье взрослого населения России","authors":"Н С Прилипко, Бантьева Марина Николаевна","doi":"10.17323/DEMREVIEW.V8I2.12783","DOIUrl":"https://doi.org/10.17323/DEMREVIEW.V8I2.12783","url":null,"abstract":"В работе проанализирован вклад неравенства возможностей в неравенство в здоровье населения России в возрасте от 25 до 74 лет. Эмпирической основой исследования являются национально репрезентативные данные РМЭЗ НИУ ВШЭ за 2018 г. \u0000В качестве индикатора здоровья использована самооценка состояния здоровья (пятибалльная шкала). Стартовые возможности индивида в работе охарактеризованы образованием родителей и местом рождения (страна, тип поселения). Вектор собственных усилий человека по сохранению здоровья включает уровень образования, отказ от курения и занятия физкультурой. \u0000Для анализа влияния стартовых возможностей на состояние здоровья индивида используется методика, предложенная в работе (Trannoy et al. 2010), которая позволяет учесть как прямой, так и посреднический (через влияние на усилия) эффекты. С помощью регрессионного анализа показано, что при прочих равных стартовые возможности оказывают значимое влияние на здоровье индивидов. В частности, образование родителей положительно отражается на самооценке здоровья. Рождение в другой стране, другом населенном пункте и рождение в городской местности, наоборот, снижают показатель самооценки здоровья. Данное наблюдение позволяет сделать вывод о наличии несправедливого неравенства в здоровье, т. е. неравенства, обусловленного факторами, независящими от собственных усилий человека. \u0000Количественная оценка неравенства возможностей в здоровье сделана с помощью непараметрического подхода (Checchi, Peragine 2010; Lazar 2013). По нашим расчетам вклад неравенства возможностей в неравенство в здоровье составляет 72-74% для населения в целом, будучи несколько выше для женщин (62-74 и 60-69% для мужчин и женщин соответственно) и для лиц старшей возрастной группы (59-62 и 67-75% для групп 25-44 и 45-74 года соответственно). Полученные оценки сопоставимы с результатами для других стран и свидетельствуют о значимости проблемы неравенства возможностей в здоровье в России.","PeriodicalId":145499,"journal":{"name":"Демографическое обозрение","volume":"1 1","pages":"0"},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2021-07-01","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"131119990","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
京公网安备 11010802042870号
京ICP备2023020795号-1
扫码关注我们
求助内容：
应助结果提醒方式：