Pub Date : 2024-07-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-3-73-80
Людмила Санжибоевна Дампилова
Представлен анализ структуры русских и бурятских преданий о баргутах, относящихся к микролокальной традиции (Баргузинский район Республики Бурятия). Актуальными представляются компаративные исследования преданий, созданных русскими переселенцами при освоении нового ландшафта в сравнении с преданиями коренных народов. Целью работы является определение специфики бытования локальной традиции бурят и русских в преданиях о баргутах, отражения в ней этнокультурных особенностей в условиях территориальных межэтнических контактов. Имагологический метод анализа позволит воссоздать процесс формирования образа чужого (баргута) в русской традиции в сравнении с бурятским видением этого образа, также востребованным является герменевтический метод интерпретации нарративов. Предания связаны с баргутами, одним из монгольских племен, ранее населявших этот край. Источниками исследований являются архивные записи русских преданий и полевые материалы автора работы. В преданиях со схожим сюжетом причиной исхода аборигенов края является единый мотив появления белой березы в хвойном лесу, маркируется оппозицией «свой – чужой» через цветовой код «белый – черный», фитокод «березовый – хвойный». В ходе исследования установлены структурные особенности построения преданий о баргутах в разной этнической традиции. Выявлена вариативная трансформация инварианта мотива исхода баргутов в русской традиции, связанной с преданиями о чуди: уходят, сами себя погребают, самозакапываются в ямах, бросаются со скал, топятся в реках. Структурообразующим в построении русских преданий является мотив самоубийства чуждого, враждебного народа. В бурятских преданиях устойчивый мотив ухода, а не мифологического самоубийства связан с историческими событиями исхода баргутов, близкого родственного племени, их современников. Важнейшим выводом является установление феномена фольклорного локального наррратива, манифестирующего содержание этнической и/или исторической памяти, трансформацию и адаптацию к инокультурному стереотипу. В условиях культурного пограничья «чужое», приобретая неоднозначное значение, почти превращается в «свое». The article is devoted to the analysis of the structure of Russian and Buryat legends about the Barguts, which belong to the microlocal tradition (Barguzinsky district of the Republic of Buryatia). Comparative studies of the legends created by Russian settlers when settling in new territories compared to the legends of the indigenous peoples are considered important. The work aims to determine the peculiarities of the local tradition of the Buryats and Russians in the legends of the Barguts and the peculiarities of the reflection of ethnocultural features in the conditions of territorial interethnic contacts. The imagological method of analysis will make it possible to trace the process of formation of the image of the stranger (the Bargut) in the Russian tradition in comparison with the Buryat view of this image, and the hermeneutic method of interpretation of the narrative
{"title":"The Peculiarities of the Existence of Ethnic Traditions in the Legends of the Russians and Buryats about Barguts","authors":"Людмила Санжибоевна Дампилова","doi":"10.23951/2307-6119-2024-3-73-80","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-3-73-80","url":null,"abstract":"Представлен анализ структуры русских и бурятских преданий о баргутах, относящихся к микролокальной традиции (Баргузинский район Республики Бурятия). Актуальными представляются компаративные исследования преданий, созданных русскими переселенцами при освоении нового ландшафта в сравнении с преданиями коренных народов. Целью работы является определение специфики бытования локальной традиции бурят и русских в преданиях о баргутах, отражения в ней этнокультурных особенностей в условиях территориальных межэтнических контактов. Имагологический метод анализа позволит воссоздать процесс формирования образа чужого (баргута) в русской традиции в сравнении с бурятским видением этого образа, также востребованным является герменевтический метод интерпретации нарративов. Предания связаны с баргутами, одним из монгольских племен, ранее населявших этот край. Источниками исследований являются архивные записи русских преданий и полевые материалы автора работы. В преданиях со схожим сюжетом причиной исхода аборигенов края является единый мотив появления белой березы в хвойном лесу, маркируется оппозицией «свой – чужой» через цветовой код «белый – черный», фитокод «березовый – хвойный». В ходе исследования установлены структурные особенности построения преданий о баргутах в разной этнической традиции. Выявлена вариативная трансформация инварианта мотива исхода баргутов в русской традиции, связанной с преданиями о чуди: уходят, сами себя погребают, самозакапываются в ямах, бросаются со скал, топятся в реках. Структурообразующим в построении русских преданий является мотив самоубийства чуждого, враждебного народа. В бурятских преданиях устойчивый мотив ухода, а не мифологического самоубийства связан с историческими событиями исхода баргутов, близкого родственного племени, их современников. Важнейшим выводом является установление феномена фольклорного локального наррратива, манифестирующего содержание этнической и/или исторической памяти, трансформацию и адаптацию к инокультурному стереотипу. В условиях культурного пограничья «чужое», приобретая неоднозначное значение, почти превращается в «свое».\u0000 The article is devoted to the analysis of the structure of Russian and Buryat legends about the Barguts, which belong to the microlocal tradition (Barguzinsky district of the Republic of Buryatia). Comparative studies of the legends created by Russian settlers when settling in new territories compared to the legends of the indigenous peoples are considered important. The work aims to determine the peculiarities of the local tradition of the Buryats and Russians in the legends of the Barguts and the peculiarities of the reflection of ethnocultural features in the conditions of territorial interethnic contacts. The imagological method of analysis will make it possible to trace the process of formation of the image of the stranger (the Bargut) in the Russian tradition in comparison with the Buryat view of this image, and the hermeneutic method of interpretation of the narrative","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 7","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-07-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"141824662","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2024-07-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-3-113-122
Ж. М. Юша
Рассматриваются мифологические представления тувинцев о шаманских головных уборах. Выявлено, что роль и значение ритуальных шапок магических специалистов, используемых в камланиях, широко трактовались в тувинской среде. В народных толкованиях о шаманских головных уборах нашли отражение главные концепции шаманизма – трехчастное деление мира, представления об избранности шамана, его роли в качестве посредника между миром людей и духов, духах-покровителях и помощниках шамана, значении и символике шаманской шапки в проведении камланий. Проанализированы семантические и прагматические аспекты изображений человеческого лица, часто встречающихся на головных уборах ритуальных специалистов. Описаны представления носителей традиции о нарисованных частях человеческого лица (глаза, нос, рот, уши) на шаманских шапках, которые должны были оказывать магическое влияние на ход камланий, выполнять обрядовые функции – увеличивать ритуальную силу шамана, оказывать ему содействие в камлании и защищать его от враждебных сил. Установлено, что тувинские шаманы в ритуальных шапках использовали не только перья птиц, но и птичьи головы, а также шкурки, снятые с головы животных, которые считались духами-покровителями и помощниками шамана. Согласно воззрениям тувинцев, во время камланий шаман для достижения положительных результатов обряда принимал образы тех животных и птиц, которые присутствовали на его головном уборе, были его покровителями и защитниками. Рассмотрены различительные особенности шаманских шапок в контексте ритуала в зависимости от его целей – во благо или во вред, от возраста магического специалиста, нередко от видов лечебного обряда – тяжелобольному или умирающему человеку, поскольку сильные шаманы, ведущие ритуальную практику, могли иметь два головных убора, в зависимости от семантической направленности обряда. В представлениях тувинцев головной убор тувинского шамана как часть его ритуального костюма выполнял ритуальную, магическую, коммуникативную, контактную, символическую, дифференцирующую, защитную функции. This article examines the Tuvan mythological representations of shamanic headdresses. It shows that the role and meaning of the ritual hats of magical specialists used in rituals were interpreted differently in the Tuvan environment. The popular interpretations of shamanic headdresses reflect the most important concepts of shamanism - the tripartition of the world, ideas about the shaman’s choice, his role as a mediator between the world of humans and spirits, the shaman’s guardian spirits and assistants, the meaning and symbolism of the shaman’s hat in the performance of rituals. The semantic and pragmatic aspects of images of the human face, often found on ritual headdresses, are analyzed. The ideas of the tradition bearers about the painted parts of the human face (eyes, nose, mouth, ears) on shaman hats, which were supposed to have a magical influence on the course of rituals, fulfill ritual functions – increase the ritual power of the shaman,
{"title":"The Tuvan Depictions of Shamanic Headdresses","authors":"Ж. М. Юша","doi":"10.23951/2307-6119-2024-3-113-122","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-3-113-122","url":null,"abstract":"Рассматриваются мифологические представления тувинцев о шаманских головных уборах. Выявлено, что роль и значение ритуальных шапок магических специалистов, используемых в камланиях, широко трактовались в тувинской среде. В народных толкованиях о шаманских головных уборах нашли отражение главные концепции шаманизма – трехчастное деление мира, представления об избранности шамана, его роли в качестве посредника между миром людей и духов, духах-покровителях и помощниках шамана, значении и символике шаманской шапки в проведении камланий. Проанализированы семантические и прагматические аспекты изображений человеческого лица, часто встречающихся на головных уборах ритуальных специалистов. Описаны представления носителей традиции о нарисованных частях человеческого лица (глаза, нос, рот, уши) на шаманских шапках, которые должны были оказывать магическое влияние на ход камланий, выполнять обрядовые функции – увеличивать ритуальную силу шамана, оказывать ему содействие в камлании и защищать его от враждебных сил. Установлено, что тувинские шаманы в ритуальных шапках использовали не только перья птиц, но и птичьи головы, а также шкурки, снятые с головы животных, которые считались духами-покровителями и помощниками шамана. Согласно воззрениям тувинцев, во время камланий шаман для достижения положительных результатов обряда принимал образы тех животных и птиц, которые присутствовали на его головном уборе, были его покровителями и защитниками. Рассмотрены различительные особенности шаманских шапок в контексте ритуала в зависимости от его целей – во благо или во вред, от возраста магического специалиста, нередко от видов лечебного обряда – тяжелобольному или умирающему человеку, поскольку сильные шаманы, ведущие ритуальную практику, могли иметь два головных убора, в зависимости от семантической направленности обряда. В представлениях тувинцев головной убор тувинского шамана как часть его ритуального костюма выполнял ритуальную, магическую, коммуникативную, контактную, символическую, дифференцирующую, защитную функции.\u0000 This article examines the Tuvan mythological representations of shamanic headdresses. It shows that the role and meaning of the ritual hats of magical specialists used in rituals were interpreted differently in the Tuvan environment. The popular interpretations of shamanic headdresses reflect the most important concepts of shamanism - the tripartition of the world, ideas about the shaman’s choice, his role as a mediator between the world of humans and spirits, the shaman’s guardian spirits and assistants, the meaning and symbolism of the shaman’s hat in the performance of rituals. The semantic and pragmatic aspects of images of the human face, often found on ritual headdresses, are analyzed. The ideas of the tradition bearers about the painted parts of the human face (eyes, nose, mouth, ears) on shaman hats, which were supposed to have a magical influence on the course of rituals, fulfill ritual functions – increase the ritual power of the shaman,","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 42","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-07-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"141827597","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2024-07-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-3-32-44
Надежда Романовна Ойноткинова, Надежда Викторовна Ерленбаева, Сурна Борисовна Сарбашева
Рассматриваются наименования бабочек в алтайском языке с точки зрения их морфологических и лексико-семантических особенностей. Актуальность работы заключается в неизученности данной лексико-семантической группы слов. Использовались описательный, сравнительно-сопоставительный методы, а также методы морфологического, лексико-семантического и мотивационного анализов. Новизна исследования заключается в выявлении состава лексики, обозначающей бабочек, в изучении внутренней формы этих инсектонимов, основных способов номинации и словообразовательной структуры, в определении национально-культурных особенностей этой лексико-семантической группы в алтайском языке. Родовое название кӧбӧлӧк ‘бабочка’ относится к общетюркской лексике, видовые же наименования являются алтайскими. Названия бабочек характеризуются разнообразием лексико-семантических признаков и словообразовательных моделей. Мотивирующими признаками номинаций бабочек стали признаки цвета, местообитания, действия, сходства их с другими представителями фауны и существами потустороннего мира. В составе этих наименований содержатся различные мифонимы, связанные с шаманскими и языческими верованиями алтайцев. Некоторые инсектонимы возникли на основе мифологемы о том, что эти бабочки, как и другие насекомые, созданы божеством подземного мира. В связи с этим в народном сознании алтайцев сформировалось негативное отношение к ночным бабочкам. В художественной литературе алтайцев бабочка – это символ красоты, легкости и свободы, он больше используется по отношению к женским образам. В названиях бабочек выделяются односоставные и в основном двусоставные (сложные и составные) слова, образованные суффиксальным и аналитическим способами. В образовании инсектонимов наиболее продуктивными являются суффиксы -чы/-че, -ак/-ек/-к, -гаш. Между компонентами собственно сложных составных названий насекомых наиболее характерной является атрибутивная или изафетная связь. В словообразовании данной энтомологической группы лексики наблюдается лексикализация, конверсия с аффиксацией (конокчы, талбыҥдууш) и калькирование (качангаш ‘капустница’). Изученный материал может быть применен при составлении переводных, толковых, терминологических словарей алтайского языка, что определяет практическую ценность данной статьи. The article examines the names of butterflies in the Altai language from the point of view of their morphological and lexical-semantic features. The relevance of the study lies in the lack of knowledge of this lexicalsemantic group of words. The work uses descriptive, comparative methods as well as methods of morphological, lexical-semantic, and motivational analysis. The novelty of the study lies in the identification of the composition of the vocabulary denoted by butterflies, in the study of the internal form of these insectonyms, the main methods of naming and word formation models, in the determination of the national and cultural characteristics of this lexical-semantic group in the Altai language. The gener
{"title":"Morphological and Lexical-semantic Features of Butterfly Names in the Altai Language","authors":"Надежда Романовна Ойноткинова, Надежда Викторовна Ерленбаева, Сурна Борисовна Сарбашева","doi":"10.23951/2307-6119-2024-3-32-44","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-3-32-44","url":null,"abstract":"Рассматриваются наименования бабочек в алтайском языке с точки зрения их морфологических и лексико-семантических особенностей. Актуальность работы заключается в неизученности данной лексико-семантической группы слов. Использовались описательный, сравнительно-сопоставительный методы, а также методы морфологического, лексико-семантического и мотивационного анализов. Новизна исследования заключается в выявлении состава лексики, обозначающей бабочек, в изучении внутренней формы этих инсектонимов, основных способов номинации и словообразовательной структуры, в определении национально-культурных особенностей этой лексико-семантической группы в алтайском языке. Родовое название кӧбӧлӧк ‘бабочка’ относится к общетюркской лексике, видовые же наименования являются алтайскими. Названия бабочек характеризуются разнообразием лексико-семантических признаков и словообразовательных моделей. Мотивирующими признаками номинаций бабочек стали признаки цвета, местообитания, действия, сходства их с другими представителями фауны и существами потустороннего мира. В составе этих наименований содержатся различные мифонимы, связанные с шаманскими и языческими верованиями алтайцев. Некоторые инсектонимы возникли на основе мифологемы о том, что эти бабочки, как и другие насекомые, созданы божеством подземного мира. В связи с этим в народном сознании алтайцев сформировалось негативное отношение к ночным бабочкам. В художественной литературе алтайцев бабочка – это символ красоты, легкости и свободы, он больше используется по отношению к женским образам. В названиях бабочек выделяются односоставные и в основном двусоставные (сложные и составные) слова, образованные суффиксальным и аналитическим способами. В образовании инсектонимов наиболее продуктивными являются суффиксы -чы/-че, -ак/-ек/-к, -гаш. Между компонентами собственно сложных составных названий насекомых наиболее характерной является атрибутивная или изафетная связь. В словообразовании данной энтомологической группы лексики наблюдается лексикализация, конверсия с аффиксацией (конокчы, талбыҥдууш) и калькирование (качангаш ‘капустница’). Изученный материал может быть применен при составлении переводных, толковых, терминологических словарей алтайского языка, что определяет практическую ценность данной статьи.\u0000 The article examines the names of butterflies in the Altai language from the point of view of their morphological and lexical-semantic features. The relevance of the study lies in the lack of knowledge of this lexicalsemantic group of words. The work uses descriptive, comparative methods as well as methods of morphological, lexical-semantic, and motivational analysis. The novelty of the study lies in the identification of the composition of the vocabulary denoted by butterflies, in the study of the internal form of these insectonyms, the main methods of naming and word formation models, in the determination of the national and cultural characteristics of this lexical-semantic group in the Altai language. The gener","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 67","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-07-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"141825302","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2024-07-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-3-54-62
Е.В. Сенько
Объектом внимания настоящей статьи являются лексические трансформации как своеобразные маркеры динамики современных языковых систем. В условиях стирания национальных отличий научное внимание тем не менее обращается к процессу регионализации, актуальность которого обеспечивается его важной ролью в межкультурной коммуникации: выступая в роли механизма формирования национальной идентичности, регионализация представляет собой своеобразную реакцию на негативные вызовы глобализации. Цель статьи – рассмотреть различные проявления процесса словарного обновления, сопоставив в указанном плане современные русский и осетинский вокабуляры. Материалом исследования послужили данные русских толковых словарей и переводных осетинско-русских; кроме того, несомненно, актуальны и сведения лингвистического опроса определенной группы населения. Представлены наблюдения над следующими векторами названной динамики: неологизация и интернационализация словарного состава, демократизация и либерализация словаря; возвращение в активное словоупотребление устаревших лексем и характерные сдвиги в структуре понятийного содержания, мотивированные актуализацией денотатов. На материале соответствующих наблюдений констатируется специфика словарных изменений в русской и осетинской лексической системе. Утверждается, что в рамках процессов неологизации и интернационализации характер динамики в названных языках в целом идентичен, хотя инновации в осетинском вокабуляре чаще носят двуплановый (формально-семантический) характер и «в своем появлении обусловлены ресурсами как русского, так и в меньшей степени самого осетинского языка…» [1, с. 730]. Функциональные же сдвиги проявляются в русле двух разнонаправленных векторов: с одной стороны, влиянием глобализации, с другой – процессом регионализации, который обеспечивает своего рода консервацию этнической самобытности. При этом если русский языковой вкус весьма снисходителен к интенсивно протекающей либерализации и даже криминализации современного лексического запаса, то современный осетинский язык, напротив, демонстрирует традиционные нормы речевой деятельности: исторически сложившийся жизненный уклад, во многом актуальный для современных носителей осетинского языка, в значительной степени мотивирует поведенческие шаблоны, в том числе шаблоны языкового вкуса. The topic of this article is lexical transformations as peculiar markers of the dynamics of modern language systems. However, in the context of the erasure of national differences, scholarly attention is focused on the process of regionalization, the relevance of which is ensured by its important role in intercultural communication: as a mechanism for the formation of national identity, regionalization is a kind of reaction to the negative challenges of globalization. The article aims to consider various manifestations of the dictionary updating process and compare modern Russian and Ossetian vocabulary in this respect. Russian explanatory dictionaries and translated Ossetian-Russian di
本文关注的对象是作为现代语言系统动态的特殊标志的词汇变化。在民族差异被抹杀的背景下，区域化进程引起了科学界的关注，其在跨文化交际中的重要作用确保了这一进程的相关性：区域化作为形成民族认同的机制，是对全球化负面挑战的一种反应。本文旨在通过比较当代俄罗斯和奥塞梯词汇，研究词汇更新过程的各种表现形式。研究材料来自俄语解释词典和奥塞梯语-俄语翻译词典；此外，对特定人群的语言调查数据无疑也很重要。本文对这些动态的以下载体进行了观察：词汇的新词化和国际化、词汇的民主化和自由化、过时词汇的恢复使用以及概念内容结构中由指称的实际化引起的特征性变化。在相关观察的基础上，阐述了俄罗斯和奥塞梯词汇系统中词汇变化的具体情况。本文认为，在新词化和国际化进程的框架内，这两种语言的动态特征总体上是相同的，尽管奥塞梯语词汇的创新通常具有双平面（形式-语义）性质，并且 "在其外观上受到俄语资源的制约，在较小程度上也受到奥塞梯语自身资源的制约......"[1, p. 730]。[1, с. 730].功能性转变体现在两个多向载体的过程中：一方面是全球化的影响，另一方面是区域化进程，这提供了一种民族身份的保护。与此同时，俄罗斯人的语言趣味对现代词库的密集自由化甚至犯罪化相当宽容，而现代奥塞梯语则相反，表现出传统的语言活动规范：历史上形成的生活方式在很大程度上与当代奥塞梯语使用者相关，在很大程度上激励着行为模式，包括语言趣味模式。本文的主题是作为现代语言系统动态的特殊标志的词汇转换。然而，在抹杀民族差异的背景下，学术界的注意力集中在地区化进程上，地区化进程在跨文化交流中的重要作用确保了其相关性：作为形成民族认同的一种机制，地区化是对全球化负面挑战的一种反应。文章旨在探讨词典更新过程的各种表现形式，并比较现代俄语和奥塞梯语在这方面的词汇。俄语解释词典和奥塞梯语-俄语翻译词典被用作研究材料；来自特定人口群体的语言调查信息无疑是相关的。本文介绍了对上述动态的以下方面的观察结果：词汇的新词化和国际化；词汇的民主化和自由化；过时词汇的回归；概念内容结构因指称更新而发生的特征性变化。根据相关观察，介绍了俄罗斯和奥塞梯词汇系统中词汇变化的特殊性。本文认为，在新词化和国际化的过程中，这两种语言的动态性质一般是相同的，尽管奥塞梯语词汇的创新更多是二维（形式-语义）性质的，"它们的出现是由于俄语的资源，其次是奥塞梯语的资源......"（1，第 730 页）。(1, p. 730).功能性转变体现在两个多方向的载体上：一方面是全球化的影响，另一方面是地区化的进程，这使得某种民族特性得以保留。俄罗斯人的语言趣味对现代词库的密集自由化甚至犯罪化非常敌视，而现代奥塞梯语则相反，显示出语言活动的传统规范：历史形成的生活方式在很大程度上与现代奥塞梯语使用者相关，在很大程度上激励着行为模式，包括语言趣味模式。
{"title":"Vectors of Vocabulary Dynamics in the Russian and Ossetian Languages","authors":"Е.В. Сенько","doi":"10.23951/2307-6119-2024-3-54-62","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-3-54-62","url":null,"abstract":"Объектом внимания настоящей статьи являются лексические трансформации как своеобразные маркеры динамики современных языковых систем. В условиях стирания национальных отличий научное внимание тем не менее обращается к процессу регионализации, актуальность которого обеспечивается его важной ролью в межкультурной коммуникации: выступая в роли механизма формирования национальной идентичности, регионализация представляет собой своеобразную реакцию на негативные вызовы глобализации. Цель статьи – рассмотреть различные проявления процесса словарного обновления, сопоставив в указанном плане современные русский и осетинский вокабуляры. Материалом исследования послужили данные русских толковых словарей и переводных осетинско-русских; кроме того, несомненно, актуальны и сведения лингвистического опроса определенной группы населения. Представлены наблюдения над следующими векторами названной динамики: неологизация и интернационализация словарного состава, демократизация и либерализация словаря; возвращение в активное словоупотребление устаревших лексем и характерные сдвиги в структуре понятийного содержания, мотивированные актуализацией денотатов. На материале соответствующих наблюдений констатируется специфика словарных изменений в русской и осетинской лексической системе. Утверждается, что в рамках процессов неологизации и интернационализации характер динамики в названных языках в целом идентичен, хотя инновации в осетинском вокабуляре чаще носят двуплановый (формально-семантический) характер и «в своем появлении обусловлены ресурсами как русского, так и в меньшей степени самого осетинского языка…» [1, с. 730]. Функциональные же сдвиги проявляются в русле двух разнонаправленных векторов: с одной стороны, влиянием глобализации, с другой – процессом регионализации, который обеспечивает своего рода консервацию этнической самобытности. При этом если русский языковой вкус весьма снисходителен к интенсивно протекающей либерализации и даже криминализации современного лексического запаса, то современный осетинский язык, напротив, демонстрирует традиционные нормы речевой деятельности: исторически сложившийся жизненный уклад, во многом актуальный для современных носителей осетинского языка, в значительной степени мотивирует поведенческие шаблоны, в том числе шаблоны языкового вкуса.\u0000 The topic of this article is lexical transformations as peculiar markers of the dynamics of modern language systems. However, in the context of the erasure of national differences, scholarly attention is focused on the process of regionalization, the relevance of which is ensured by its important role in intercultural communication: as a mechanism for the formation of national identity, regionalization is a kind of reaction to the negative challenges of globalization. The article aims to consider various manifestations of the dictionary updating process and compare modern Russian and Ossetian vocabulary in this respect. Russian explanatory dictionaries and translated Ossetian-Russian di","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 7","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-07-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"141827773","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2024-07-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-3-123-135
Екатерина Андреевна Ягафова, Игорь Георгиевич Петров
Рассматривается традиция гостевания ретпе çӳрени / эртеле кайни в современных праздниках и обрядах чувашей на примере сельских сообществ – традиционной среды формирования и бытования их этнической культуры. Цель исследования – выявление форм гостевания и определение их роли в системе социальных связей этнической группы. Дается характеристика традиционных элементов и новаций в культуре гостевания, описаны основные признаки трансформации данного обычая, выявлены причины изменений под влиянием социально-экономических факторов в XX – первых десятилетиях XXI в. Гостевание рассматривается как социально обусловленное явление, отражающее в своей динамике процессы трансформации сообщества. Исследование основано на полевых материалах авторов, собранных в 1998–2003, 2020–2022 гг. в Республиках Башкортостан и Татарстан, Самарской области и Чувашской Республике. Анализ традиции гостевания показал, что они были вписаны в календарные праздники и обряды чувашей, определяли их структуру, пространственно-временные, акциональные характеристики, а в масштабах сельской общины выступали одним из действенных способов социального взаимодействия в рамках патронимических групп. В современной культуре гостевание и связанные с ним ритуальные действия продолжают бытовать в целостных формах или в виде отдельных элементов в календарной обрядности чувашей, составляя актуальную часть религиозно-обрядовых практик в отдельных сельских локусах. Сохраняются элементы гостевого этикета, цифровой код обрядности, отношение к гостям в контексте ритуала, приготовление традиционных блюд и др. Существующие практики гостевания свидетельствует о востребованности данной формы социального взаимодействия для поддержания и укрепления внутрисельских связей и родственных отношений. Трансформация обычая проявляется чаще в замещении традиционных форм новациями, которые носят внеэтнический характер, изменении состава участников, форм гостевания, его атрибутов, сокращении ритуала во времени. Изменения вызваны ослаблением (частичной утратой) родственных и соседских связей в сельских сообществах, уменьшением значимости народных праздников и обрядов в общественной жизни, появлением современных средств коммуникации. The article examines the tradition of guest visits retpe çӳreni/ertele kaini in the contemporary festive and ritual culture of the Chuvash people using the example of rural communities – the traditional environment for the emergence and existence of their ethnic culture. The study aims to identify forms of visits and determine their role in the system of social relations of an ethnic group. The work characterizes traditional elements and innovations in the culture of hospitality, describes the main signs of change in this custom, and identifies factors of change under the influence of socio-economic factors in the – first decades of the XXI century. The article considers the guest visit as a socially conditioned phenomenon, which, in its dynamics, reflects the processes of social change. The s
{"title":"Guest Visits in the Contemporary Festive and Ritual Culture of the Chuvash People","authors":"Екатерина Андреевна Ягафова, Игорь Георгиевич Петров","doi":"10.23951/2307-6119-2024-3-123-135","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-3-123-135","url":null,"abstract":"Рассматривается традиция гостевания ретпе çӳрени / эртеле кайни в современных праздниках и обрядах чувашей на примере сельских сообществ – традиционной среды формирования и бытования их этнической культуры. Цель исследования – выявление форм гостевания и определение их роли в системе социальных связей этнической группы. Дается характеристика традиционных элементов и новаций в культуре гостевания, описаны основные признаки трансформации данного обычая, выявлены причины изменений под влиянием социально-экономических факторов в XX – первых десятилетиях XXI в. Гостевание рассматривается как социально обусловленное явление, отражающее в своей динамике процессы трансформации сообщества. Исследование основано на полевых материалах авторов, собранных в 1998–2003, 2020–2022 гг. в Республиках Башкортостан и Татарстан, Самарской области и Чувашской Республике. Анализ традиции гостевания показал, что они были вписаны в календарные праздники и обряды чувашей, определяли их структуру, пространственно-временные, акциональные характеристики, а в масштабах сельской общины выступали одним из действенных способов социального взаимодействия в рамках патронимических групп. В современной культуре гостевание и связанные с ним ритуальные действия продолжают бытовать в целостных формах или в виде отдельных элементов в календарной обрядности чувашей, составляя актуальную часть религиозно-обрядовых практик в отдельных сельских локусах. Сохраняются элементы гостевого этикета, цифровой код обрядности, отношение к гостям в контексте ритуала, приготовление традиционных блюд и др. Существующие практики гостевания свидетельствует о востребованности данной формы социального взаимодействия для поддержания и укрепления внутрисельских связей и родственных отношений. Трансформация обычая проявляется чаще в замещении традиционных форм новациями, которые носят внеэтнический характер, изменении состава участников, форм гостевания, его атрибутов, сокращении ритуала во времени. Изменения вызваны ослаблением (частичной утратой) родственных и соседских связей в сельских сообществах, уменьшением значимости народных праздников и обрядов в общественной жизни, появлением современных средств коммуникации.\u0000 The article examines the tradition of guest visits retpe çӳreni/ertele kaini in the contemporary festive and ritual culture of the Chuvash people using the example of rural communities – the traditional environment for the emergence and existence of their ethnic culture. The study aims to identify forms of visits and determine their role in the system of social relations of an ethnic group. The work characterizes traditional elements and innovations in the culture of hospitality, describes the main signs of change in this custom, and identifies factors of change under the influence of socio-economic factors in the – first decades of the XXI century. The article considers the guest visit as a socially conditioned phenomenon, which, in its dynamics, reflects the processes of social change. The s","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 23","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-07-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"141824730","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2024-07-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-3-18-31
Светлана Викторовна Нагурная
Междисциплинарные исследования городских языковых ландшафтов, демонстрирующие в последнее время значительную динамику, являются одним из наиболее активно развивающихся направлений современного гуманитарного знания. Важнейшей исследовательской задачей становится описание языковых ландшафтов в контексте общих проблем мультилингвальных коммуникативных практик, этнической идентичности и языковой политики. Получает дальнейшее развитие методология исследования визуальной этноинформации, репрезентируемой в городских пространствах. Предпринята попытка описания современного двуязычного ландшафта г. Петрозаводска. Карельский язык появился на улицах города относительно недавно, уличные двуязычные указатели на русском и карельском языках городская администрация стала устанавливать с 2021 г. В задачи исследования входило не только описание формирования современного языкового ландшафта в диахроническом ключе, но и анализ специфики номинации карелоязычных годонимов. С этой целью в рамках исследования были проведены интервью с экспертами-переводчиками, языковедами, участвовавшими в подготовке уличных указателей на карельском языке. В ходе интервью были выяснены основные принципы номинации годонимов. Не менее важной задачей было выявление оценок жителей Карелии к появлению в городе карелоязычных уличных указателей и фасадных вывесок. Для проведения опроса была разработана социолингвистическая анкета. Результаты обследования, в котором участвовали 60 информантов, показали, что жители города и республики в целом положительно оценивают визуализацию карельского языка, а большинство посчитали, что ее необходимо расширять. Положительные установки информантов напрямую коррелируют с символической функцией карелоязычных элементов языкового ландшафта. Отдельный блок вопросов анкеты был направлен непосредственно на выяснение символического поля. Анализ материалов показал, что письменные карелоязычные репрезентации в городском пространстве ассоциируются не с возможностью языковой коммодификации, а именно с символическим измерением языкового ландшафта – этнической идентичностью, сохранением и популяризацией карельского языка, его национально-культурной ценностью. Interdisciplinary studies of urban linguistic landscapes, which have recently shown considerable dynamics, are among the most actively developing areas of modern humanitarian knowledge. The main task of the research is to describe linguistic landscapes in the context of general issues of multilingual communicative practices, ethnic identity, and language policy. The methodology for studying visual ethnic information represented in urban spaces is constantly evolving. This article attempts to describe the modern bilingual landscape of Petrozavodsk. The Karelian language only began to appear on the city’s streets relatively recently, when the city administration began installing bilingual street signs in Russian and Karelian in 2021. The objectives of this study included not only describing the formation of the modern
{"title":"Bilingualism in the Urban Linguistic Landscape (Using the Example of Petrozavodsk)","authors":"Светлана Викторовна Нагурная","doi":"10.23951/2307-6119-2024-3-18-31","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-3-18-31","url":null,"abstract":"Междисциплинарные исследования городских языковых ландшафтов, демонстрирующие в последнее время значительную динамику, являются одним из наиболее активно развивающихся направлений современного гуманитарного знания. Важнейшей исследовательской задачей становится описание языковых ландшафтов в контексте общих проблем мультилингвальных коммуникативных практик, этнической идентичности и языковой политики. Получает дальнейшее развитие методология исследования визуальной этноинформации, репрезентируемой в городских пространствах. Предпринята попытка описания современного двуязычного ландшафта г. Петрозаводска. Карельский язык появился на улицах города относительно недавно, уличные двуязычные указатели на русском и карельском языках городская администрация стала устанавливать с 2021 г. В задачи исследования входило не только описание формирования современного языкового ландшафта в диахроническом ключе, но и анализ специфики номинации карелоязычных годонимов. С этой целью в рамках исследования были проведены интервью с экспертами-переводчиками, языковедами, участвовавшими в подготовке уличных указателей на карельском языке. В ходе интервью были выяснены основные принципы номинации годонимов. Не менее важной задачей было выявление оценок жителей Карелии к появлению в городе карелоязычных уличных указателей и фасадных вывесок. Для проведения опроса была разработана социолингвистическая анкета. Результаты обследования, в котором участвовали 60 информантов, показали, что жители города и республики в целом положительно оценивают визуализацию карельского языка, а большинство посчитали, что ее необходимо расширять. Положительные установки информантов напрямую коррелируют с символической функцией карелоязычных элементов языкового ландшафта. Отдельный блок вопросов анкеты был направлен непосредственно на выяснение символического поля. Анализ материалов показал, что письменные карелоязычные репрезентации в городском пространстве ассоциируются не с возможностью языковой коммодификации, а именно с символическим измерением языкового ландшафта – этнической идентичностью, сохранением и популяризацией карельского языка, его национально-культурной ценностью.\u0000 Interdisciplinary studies of urban linguistic landscapes, which have recently shown considerable dynamics, are among the most actively developing areas of modern humanitarian knowledge. The main task of the research is to describe linguistic landscapes in the context of general issues of multilingual communicative practices, ethnic identity, and language policy. The methodology for studying visual ethnic information represented in urban spaces is constantly evolving. This article attempts to describe the modern bilingual landscape of Petrozavodsk. The Karelian language only began to appear on the city’s streets relatively recently, when the city administration began installing bilingual street signs in Russian and Karelian in 2021. The objectives of this study included not only describing the formation of the modern","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 11","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-07-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"141825978","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2024-07-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-3-103-112
Татьяна Ивановна Чудова
Рассматривается трансформация праздничного застолья в коми деревне в 1917–1960-е гг. и определяется этнокультурная специфика состава праздничных блюд. Актуальность темы объясняется необходимостью изучения застолья для сохранения самобытности в многонациональном мире. Источниками для исследования послужили воспоминания жителей Республики Коми, фотографии праздничных застолий того периода. Формирование новой праздничной культуры было связано с идеологической перестройкой общества и государства. Новые праздники делились на три типа: связанные с наиболее значимыми событиями советской истории (Октябрьская революция); сакрализующие социальную структуру (День учителя); «воплощающие какую-либо идеологему» (День международной солидарности трудящихся). Знания о ранее существовавшей программе проведения праздников церковного календаря сохранялись как, впрочем, и некоторые пищевые атрибуты (кулич, пасха) календарной обрядности. Организацию новых праздников советского времени по разработанной схеме осуществляли местная администрация и комсомольские активисты, а участие в праздничных мероприятиях было обязательным для всех. Однако продовольственный кризис, отмечаемый с началом революционных событий до конца 1950-х гг., не позволял организовывать массовое праздничное угощение. Характерные общественные гуляния сельской общины с обильным угощением прошлого в 1920-х гг. заменяются скромными чаепитиями с подачей традиционной выпечки, праздничный настрой которых создавался музыкальным сопровождением. Ранее существовавшая практика организации общественного застолья по случаю завершения сельскохозяйственных работ продолжала существовать. Некоторое улучшение продовольственного обеспечения в 1950-х гг. позволяло организовывать домашние застолья для круга людей, объединенных родственными или профессиональными интересами. При этом интегрирующий характер праздничного застолья сохранялся. Блюда праздничного стола готовились из продуктов собственного производства, покупными были только мука и крупа, чай, пряники, сушки, конфеты и алкогольные напитки. Покупные сладости и алкоголь однозначно рассматривались как атрибуты праздничного стола. Этнокультурная особенность праздничного меню проявлялась в практике подачи традиционной выпечки, блюд из дичи и рыбы, грибов и ягод. The article examines the changes in the organization of a feast in a village in Komi in 1917–1960 and identifies the ethnocultural peculiarities in the composition of the feast dishes. The relevance of the topic is explained by the need to examine the process of feasting to preserve identity in a multinational world. The sources for writing the article were the memories of residents of the Komi Republic and photos of feasts from that time. The emergence of a new festive culture was associated with the ideological restructuring of society and the state. The new holidays were divided into three types: those associated with the most significant events in Soviet history (October Revolution); those that sacralized
{"title":"The Organization of a Festive Feast in a Village in Komi in the Years 1917–1960","authors":"Татьяна Ивановна Чудова","doi":"10.23951/2307-6119-2024-3-103-112","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-3-103-112","url":null,"abstract":"Рассматривается трансформация праздничного застолья в коми деревне в 1917–1960-е гг. и определяется этнокультурная специфика состава праздничных блюд. Актуальность темы объясняется необходимостью изучения застолья для сохранения самобытности в многонациональном мире. Источниками для исследования послужили воспоминания жителей Республики Коми, фотографии праздничных застолий того периода. Формирование новой праздничной культуры было связано с идеологической перестройкой общества и государства. Новые праздники делились на три типа: связанные с наиболее значимыми событиями советской истории (Октябрьская революция); сакрализующие социальную структуру (День учителя); «воплощающие какую-либо идеологему» (День международной солидарности трудящихся). Знания о ранее существовавшей программе проведения праздников церковного календаря сохранялись как, впрочем, и некоторые пищевые атрибуты (кулич, пасха) календарной обрядности. Организацию новых праздников советского времени по разработанной схеме осуществляли местная администрация и комсомольские активисты, а участие в праздничных мероприятиях было обязательным для всех. Однако продовольственный кризис, отмечаемый с началом революционных событий до конца 1950-х гг., не позволял организовывать массовое праздничное угощение. Характерные общественные гуляния сельской общины с обильным угощением прошлого в 1920-х гг. заменяются скромными чаепитиями с подачей традиционной выпечки, праздничный настрой которых создавался музыкальным сопровождением. Ранее существовавшая практика организации общественного застолья по случаю завершения сельскохозяйственных работ продолжала существовать. Некоторое улучшение продовольственного обеспечения в 1950-х гг. позволяло организовывать домашние застолья для круга людей, объединенных родственными или профессиональными интересами. При этом интегрирующий характер праздничного застолья сохранялся. Блюда праздничного стола готовились из продуктов собственного производства, покупными были только мука и крупа, чай, пряники, сушки, конфеты и алкогольные напитки. Покупные сладости и алкоголь однозначно рассматривались как атрибуты праздничного стола. Этнокультурная особенность праздничного меню проявлялась в практике подачи традиционной выпечки, блюд из дичи и рыбы, грибов и ягод.\u0000 The article examines the changes in the organization of a feast in a village in Komi in 1917–1960 and identifies the ethnocultural peculiarities in the composition of the feast dishes. The relevance of the topic is explained by the need to examine the process of feasting to preserve identity in a multinational world. The sources for writing the article were the memories of residents of the Komi Republic and photos of feasts from that time. The emergence of a new festive culture was associated with the ideological restructuring of society and the state. The new holidays were divided into three types: those associated with the most significant events in Soviet history (October Revolution); those that sacralized ","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 57","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-07-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"141826922","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2024-07-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-3-46-57
Анна Олеговна Сагайдачная
Предлагаемая работа посвящена описанию способов выражения понятия «идти» в удэгейском языке. Проанализировав около 80 глаголов с семантикой хождения, делаем вывод, что данное понятие выражается в языке двумя основными средствами – с помощью словообразования и лексически. Словообразовательный суффикс -на-, имеющий значение ʻидти с какой-либо целью куда-либоʼ, присоединяется к глаголам разных лексико-семантических групп, переводя эти глаголы в лексико-семантическую группу «идти» (улэнэ- ʻидти копатьʼ, гуӈнэ- ʻидти сказатьʼ и др.). Важной чертой является и лексическое многообразие глаголов, обозначающих не только общие, но и более конкретные виды хождения (эмэ- ʻприходитьʼ, уǯаʻидти по следу зверяʼ, аӈанаги- ʻидти обратноʼ и др.). Кроме того, рассмотрены некоторые глаголы, переносное значение которых соотносится с понятием «идти» (њухана- ʻнырятьʼ, эдинэ- ʻдуть ветруʼ и др.). Данное исследование опирается на работы, посвященные родственным тунгусо-маньчжурским языкам, – маньчжурскому, нанайскому, эвенкийскому, орокскому и орочскому. Также привлечен материал как типологически сходных с удэгейским самодийских и тюркских языков – ненецкого, тувинского, хакасского, алтайского, так и типологически отличных от удэгейского славянских и германских языков – русского, английского. This article was written according to the author’s report in September 2023 at the Tomsk State Pedagogical University at the international conference “XXX Dulson Readings”. This work describes how to express the concept of the verb ‘to go’ in Udihe. After analyzing about 80 verbs meaning ‘to go,’ we have concluded that this verb is expressed in the language in two basic ways – lexically and derivationally. The derivational suffix -nawith the semantic purpose of the movement is attached to the verbs of different lexical-semantic groups and transfers these verbs into the lexical-semantic group ‘to go’ (ulene- ʻto go digʼ, guŋne- ʻto go say something). An important feature is the lexical diversity of the verbs, which denote not only general but also specific types of the verb ‘to go’ (eme- ʻto comeʼ, uǯa- ʻto follow the track of an animal, aŋanagi- ʻto go backʼ). In addition, this paper discusses several verbs whose figurative meaning correlates with the concept of the verb ‘to go’ (ñuhana- ʻdiveʼ, edine- ʻblow windʼ). This study is based on the work devoted to the related Manchu-Tungusic languages – Manchurian, Nanay, Evenki, Oroch, and Orok (Uilta). The material of the Samoyed and Turkic languages that are typologically similar to Udihe – Nenets, Tuvan, Altai, and Khakass – is also of interest. In addition, the material of the Slavic and Germanic languages that are typologically different from Udihe – Russian and English – is also involved in the study.
{"title":"Expressions of the Concept of the Verb ‘To Go’ in Udihe: Polysemy and Directions of Metaphorical Transfers","authors":"Анна Олеговна Сагайдачная","doi":"10.23951/2307-6119-2024-3-46-57","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-3-46-57","url":null,"abstract":"Предлагаемая работа посвящена описанию способов выражения понятия «идти» в удэгейском языке. Проанализировав около 80 глаголов с семантикой хождения, делаем вывод, что данное понятие выражается в языке двумя основными средствами – с помощью словообразования и лексически. Словообразовательный суффикс -на-, имеющий значение ʻидти с какой-либо целью куда-либоʼ, присоединяется к глаголам разных лексико-семантических групп, переводя эти глаголы в лексико-семантическую группу «идти» (улэнэ- ʻидти копатьʼ, гуӈнэ- ʻидти сказатьʼ и др.). Важной чертой является и лексическое многообразие глаголов, обозначающих не только общие, но и более конкретные виды хождения (эмэ- ʻприходитьʼ, уǯаʻидти по следу зверяʼ, аӈанаги- ʻидти обратноʼ и др.). Кроме того, рассмотрены некоторые глаголы, переносное значение которых соотносится с понятием «идти» (њухана- ʻнырятьʼ, эдинэ- ʻдуть ветруʼ и др.). Данное исследование опирается на работы, посвященные родственным тунгусо-маньчжурским языкам, – маньчжурскому, нанайскому, эвенкийскому, орокскому и орочскому. Также привлечен материал как типологически сходных с удэгейским самодийских и тюркских языков – ненецкого, тувинского, хакасского, алтайского, так и типологически отличных от удэгейского славянских и германских языков – русского, английского.\u0000 This article was written according to the author’s report in September 2023 at the Tomsk State Pedagogical University at the international conference “XXX Dulson Readings”. This work describes how to express the concept of the verb ‘to go’ in Udihe. After analyzing about 80 verbs meaning ‘to go,’ we have concluded that this verb is expressed in the language in two basic ways – lexically and derivationally. The derivational suffix -nawith the semantic purpose of the movement is attached to the verbs of different lexical-semantic groups and transfers these verbs into the lexical-semantic group ‘to go’ (ulene- ʻto go digʼ, guŋne- ʻto go say something). An important feature is the lexical diversity of the verbs, which denote not only general but also specific types of the verb ‘to go’ (eme- ʻto comeʼ, uǯa- ʻto follow the track of an animal, aŋanagi- ʻto go backʼ). In addition, this paper discusses several verbs whose figurative meaning correlates with the concept of the verb ‘to go’ (ñuhana- ʻdiveʼ, edine- ʻblow windʼ). This study is based on the work devoted to the related Manchu-Tungusic languages – Manchurian, Nanay, Evenki, Oroch, and Orok (Uilta). The material of the Samoyed and Turkic languages that are typologically similar to Udihe – Nenets, Tuvan, Altai, and Khakass – is also of interest. In addition, the material of the Slavic and Germanic languages that are typologically different from Udihe – Russian and English – is also involved in the study.","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 11","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-07-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"141825256","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2024-07-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-3-63-72
Алена Николаевна Чугунекова, Карина Александровна Покоякова, Наталья Николаевна Таскаракова
Данная статья посвящена описанию хакасских пословиц и поговорок, репрезентирующих образ семьи и семейных отношений. В настоящее время многие вопросы, касающиеся описания образа семьи через паремические выражения в хакасском языке, еще не получили должного освещения, чем и определяется актуальность данного исследования. Сделан вывод о том, что образ семьи широко представлен в хакасских паремических выражениях. Он реализуется в образах невесты/жениха, мужа/жены, отца/матери, детей, брата/сестры. Образы невесты и жениха репрезентируются через традиционные брачные обычаи хакасского народа, среди которых важная роль отводится сеоку (роду). Отношения мужа и жены регламентируются нормами поведения, выстраиваемыми по принципу равенства, дружбы, любви и верности друг к другу. Мать и отец в семье выступают примером для своих детей, которые, в свою очередь, часто наследуют их черты характера и привычки. Образ матери наделяется «теплыми» душевными характеристиками и представляется более значимым по сравнению с образом отца, который тем не менее пользуется уважением среди своих детей и родственников. Дети, братья и сестры являются главными составляющими семейных отношений в хакасской паремиологии. Тема детей раскрывается через эмоционально-оценочный аспект восприятия ребенка, с одной стороны, как объекта любви и нежности, а с другой – как проявления родительского разочарования и обиды в ответ на его равнодушное отношение. Затрагиваются трудности воспитания детей, а также проблема бездетности на фоне более высокой ценности многодетной семьи. Образ брата наделяется ролью защитника и опоры семьи, а образ сестры – такими качествами, как доброта, нежность, отзывчивость. В целом следует отметить сохранение этнокультурных констант традиционного мировоззрения хакасов, в котором наивысшей ценностью является целостность семьи и рода. Образ семьи в хакасском социуме складывается из соблюдения основных принципов взаимопомощи, поддержки, уважения друг к другу, почитания старших и бережного отношения к младшим. This article is devoted to the description of Khakass proverbs and sayings that depict the image of a family and family relationships. Currently, many issues related to the description of the image of the family through paremic expressions in the Khakass language have not yet been adequately addressed, which determines the relevance of this study. The authors have concluded that the image of the family is widespread in Khakass proverbs and sayings. It is found in the images of bride/groom, husband/wife, father/mother, children, and brother/sister. The images of bride and groom are represented by the traditional marriage customs of the Khakass, in which the seok (clan) plays an important role. The relationship between husband and wife is governed by behavioral norms based on the principles of equality, friendship, love, and loyalty to each other. Mothers and fathers act as role models for their children, who often inherit their character traits and habits. The mothe
{"title":"The Image of the Family in the Paremiological Worldview of the Khakass","authors":"Алена Николаевна Чугунекова, Карина Александровна Покоякова, Наталья Николаевна Таскаракова","doi":"10.23951/2307-6119-2024-3-63-72","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-3-63-72","url":null,"abstract":"Данная статья посвящена описанию хакасских пословиц и поговорок, репрезентирующих образ семьи и семейных отношений. В настоящее время многие вопросы, касающиеся описания образа семьи через паремические выражения в хакасском языке, еще не получили должного освещения, чем и определяется актуальность данного исследования. Сделан вывод о том, что образ семьи широко представлен в хакасских паремических выражениях. Он реализуется в образах невесты/жениха, мужа/жены, отца/матери, детей, брата/сестры. Образы невесты и жениха репрезентируются через традиционные брачные обычаи хакасского народа, среди которых важная роль отводится сеоку (роду). Отношения мужа и жены регламентируются нормами поведения, выстраиваемыми по принципу равенства, дружбы, любви и верности друг к другу. Мать и отец в семье выступают примером для своих детей, которые, в свою очередь, часто наследуют их черты характера и привычки. Образ матери наделяется «теплыми» душевными характеристиками и представляется более значимым по сравнению с образом отца, который тем не менее пользуется уважением среди своих детей и родственников. Дети, братья и сестры являются главными составляющими семейных отношений в хакасской паремиологии. Тема детей раскрывается через эмоционально-оценочный аспект восприятия ребенка, с одной стороны, как объекта любви и нежности, а с другой – как проявления родительского разочарования и обиды в ответ на его равнодушное отношение. Затрагиваются трудности воспитания детей, а также проблема бездетности на фоне более высокой ценности многодетной семьи. Образ брата наделяется ролью защитника и опоры семьи, а образ сестры – такими качествами, как доброта, нежность, отзывчивость. В целом следует отметить сохранение этнокультурных констант традиционного мировоззрения хакасов, в котором наивысшей ценностью является целостность семьи и рода. Образ семьи в хакасском социуме складывается из соблюдения основных принципов взаимопомощи, поддержки, уважения друг к другу, почитания старших и бережного отношения к младшим.\u0000 This article is devoted to the description of Khakass proverbs and sayings that depict the image of a family and family relationships. Currently, many issues related to the description of the image of the family through paremic expressions in the Khakass language have not yet been adequately addressed, which determines the relevance of this study. The authors have concluded that the image of the family is widespread in Khakass proverbs and sayings. It is found in the images of bride/groom, husband/wife, father/mother, children, and brother/sister. The images of bride and groom are represented by the traditional marriage customs of the Khakass, in which the seok (clan) plays an important role. The relationship between husband and wife is governed by behavioral norms based on the principles of equality, friendship, love, and loyalty to each other. Mothers and fathers act as role models for their children, who often inherit their character traits and habits. The mothe","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 36","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-07-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"141825655","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2024-07-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-3-81-91
Раиса Гандыбаловна Жамсаранова
Исследуется вопрос о наличии глубинного, а потому неизученного уральского адстрата в историографии кочевой конфедерации эпохи определенного ареала – Восточного Забайкалья. Также освещены малоизученные вопросы, спектр которых обширен, связанные с результатами региональной археологии и региональной исторической ономастики. В связи с целями внесения ясности в вопросы культурогенеза и этногенеза бурят на примере осмысления смежных наук предприняты попытки разрешения ряда задач. Во-первых, описана этимология ойконимов, топооснова которых связана с дагурским языком. Названия поселений (ойконимы) иллюстрируют даурский исторический период истории Восточного Забайкалья. Во-вторых, предпринимается попытка связать неясные стороны региональных исследований на примере археологических культур с исторической ономастикой. Топонимы, обнаруживающие по своему возможному значению связь древнемонгольских племен с весьма отдаленным периодом, иллюстрируют наличие укрепленных городищ – тарас(ов). В-третьих, ставится задача первичного комплексного осмысления наличия адстратно-субстратных элементов определенной зоны как ареала диахронного урало-алтайского языкового союза в результате контактирования разноэтничных элементов. Стратиграфия топонимического субстрата и адстрата позволяет заявить о присутствии помимо обско-угорского субстрата и более глубинного адстрата, обнаруживающего связь с уралоязычными племенами Тартарии. Представлено комплексное описание результатов региональной (в том числе и прибайкальской) археологии и региональной ономастики, позволяющее определить научную ценность постановку вопроса об этноязыковом происхождении эпохи древнемонгольских племен – так называемых «белых татар». Неизвестные «белые татары», входившие в кочевые конфедерации, являются, возможно, теми загадочными насельниками Северной Азии, от которых осталась практика возведения укрепленных городищ-кар(ов) и тарас(ов), как и дворцовых комплексов Кондуйского дворца. The article aims to raise the question of the existence of a deep and, therefore, unexplored Uralic Adstratum in the historiography of the nomadic confederation of the epoch of a certain area – Eastern Transbaikalia. The article is devoted to little-studied topics, the range of which is very wide, as they are related to the results of regional archeology and regional historical onomastics. In connection with the aim of clarifying the issues of cultural genesis and ethnogenesis of the Buryats by providing an example of understanding related sciences, the article attempts to solve a number of problems. First, the article describes the etymology of oikonyms, the topological basis of which is connected with the Dagur language. The names of the settlements (oikonyms) illustrate the Daurian historical period of Eastern Transbaikalia. Secondly, the article attempts to connect the unclear aspects of regional studies with historical onomastics using the example of archeological cultures. Toponyms, which in their possible meaning reveal a
{"title":"The Secrets of the Taras Settlements of the Historical Past of the Nomadic Confederations of North Asia","authors":"Раиса Гандыбаловна Жамсаранова","doi":"10.23951/2307-6119-2024-3-81-91","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-3-81-91","url":null,"abstract":"Исследуется вопрос о наличии глубинного, а потому неизученного уральского адстрата в историографии кочевой конфедерации эпохи определенного ареала – Восточного Забайкалья. Также освещены малоизученные вопросы, спектр которых обширен, связанные с результатами региональной археологии и региональной исторической ономастики. В связи с целями внесения ясности в вопросы культурогенеза и этногенеза бурят на примере осмысления смежных наук предприняты попытки разрешения ряда задач. Во-первых, описана этимология ойконимов, топооснова которых связана с дагурским языком. Названия поселений (ойконимы) иллюстрируют даурский исторический период истории Восточного Забайкалья. Во-вторых, предпринимается попытка связать неясные стороны региональных исследований на примере археологических культур с исторической ономастикой. Топонимы, обнаруживающие по своему возможному значению связь древнемонгольских племен с весьма отдаленным периодом, иллюстрируют наличие укрепленных городищ – тарас(ов). В-третьих, ставится задача первичного комплексного осмысления наличия адстратно-субстратных элементов определенной зоны как ареала диахронного урало-алтайского языкового союза в результате контактирования разноэтничных элементов. Стратиграфия топонимического субстрата и адстрата позволяет заявить о присутствии помимо обско-угорского субстрата и более глубинного адстрата, обнаруживающего связь с уралоязычными племенами Тартарии. Представлено комплексное описание результатов региональной (в том числе и прибайкальской) археологии и региональной ономастики, позволяющее определить научную ценность постановку вопроса об этноязыковом происхождении эпохи древнемонгольских племен – так называемых «белых татар». Неизвестные «белые татары», входившие в кочевые конфедерации, являются, возможно, теми загадочными насельниками Северной Азии, от которых осталась практика возведения укрепленных городищ-кар(ов) и тарас(ов), как и дворцовых комплексов Кондуйского дворца.\u0000 The article aims to raise the question of the existence of a deep and, therefore, unexplored Uralic Adstratum in the historiography of the nomadic confederation of the epoch of a certain area – Eastern Transbaikalia. The article is devoted to little-studied topics, the range of which is very wide, as they are related to the results of regional archeology and regional historical onomastics. In connection with the aim of clarifying the issues of cultural genesis and ethnogenesis of the Buryats by providing an example of understanding related sciences, the article attempts to solve a number of problems. First, the article describes the etymology of oikonyms, the topological basis of which is connected with the Dagur language. The names of the settlements (oikonyms) illustrate the Daurian historical period of Eastern Transbaikalia. Secondly, the article attempts to connect the unclear aspects of regional studies with historical onomastics using the example of archeological cultures. Toponyms, which in their possible meaning reveal a","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 2","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-07-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"141824517","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
京公网安备 11010802042870号
京ICP备2023020795号-1
扫码关注我们
求助内容：
应助结果提醒方式：