Pub Date : 2024-03-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-1-44-52
Алена Кирилловна Прокопьева, С.М. Прокопьева
Актуальность исследования обусловлена тем, что семантика цветообозначений якутского языка до настоящего времени не рассматривалась в ракурсе антропоцентрической направленности семантического переноса с колоративами алтайского языка. Цель работы заключается в выявлении универсального и идиоэтнического в дивергентном и конвергентном направлениях переноса у колоративов якутского и алтайского языков. Анализ семантических структур базовых колоративов в якутском и алтайском языках выявил как общие, так и национально-специфические черты. В якутском и алтайском языках у колоративов в результате дивергентного и конвергентного развития и расширения семантики возникают производно-номинативные, переносные, фразеологические значения. Новизна работы состоит в исследовании дивергентного и конвергентного направлений семантического переноса у колоративов якутского и алтайского языков. При анализе многозначности на лексическом и фразеологическом уровнях выделяются дивергентное и конвергентное направления семантического переноса у языковых единиц. Антропоцентрическая направленность семантического переноса у колоративов якутского и алтайского языков достигает своего апогея при наличии образности у фразеологических единиц (ФЕ) по сравнению с лексическими единицами в силу раздельнооформленности структурного состава и полного или частичного переосмысления компонентного состава ФЕ. Общим методом исследования является индуктивно-дедуктивный, к частным относятся метод компонентного анализа, метод фразеологической идентификации и сравнительный анализ колоративов якутского и алтайского языков. Для установления семантической структуры лексических и фразеологических единиц был использован метод анализа словарных дефиниций, приведенный в лексикографических и фразеографических источниках. Авторы приходят к выводу, что в родственных якутском и алтайском языках универсальных цветообозначений больше, чем идиоэтнических, ввиду того что оба языка входят в восточно-хуннскую ветвь тюркских языков. Дальнейшая разработка данной проблемы представляет интерес в связи с постепенным накоплением научных материалов родственных и неродственных языков. Материалы исследования могут быть использованы в теоретических курсах лекций и на практических занятиях по сравнительно-сопоставительному языкознанию. So far, the semantics of Yakut and Altaic color names have not been analyzed from the anthropocentric perspective of semantic change. The study aims to show the universal and ethnic peculiarities in the semantic divergence and convergence of Yakut and Altaic color names. The analysis of the semantic structure of basic color lexemes in Yakut and Altaic languages revealed both common and specific features. Both Yakut and Altaic color names develop derivational-referential, figurative, and phraseological meanings as a result of divergent and convergent development and expansion of semantics. For the first time, the semantic divergence and convergence in Yakut and Altaic color names are examined. The
{"title":"Anthropocentric Semantic Change in Yakut and Old Altaic Color Names","authors":"Алена Кирилловна Прокопьева, С.М. Прокопьева","doi":"10.23951/2307-6119-2024-1-44-52","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-1-44-52","url":null,"abstract":"Актуальность исследования обусловлена тем, что семантика цветообозначений якутского языка до настоящего времени не рассматривалась в ракурсе антропоцентрической направленности семантического переноса с колоративами алтайского языка. Цель работы заключается в выявлении универсального и идиоэтнического в дивергентном и конвергентном направлениях переноса у колоративов якутского и алтайского языков. Анализ семантических структур базовых колоративов в якутском и алтайском языках выявил как общие, так и национально-специфические черты. В якутском и алтайском языках у колоративов в результате дивергентного и конвергентного развития и расширения семантики возникают производно-номинативные, переносные, фразеологические значения. Новизна работы состоит в исследовании дивергентного и конвергентного направлений семантического переноса у колоративов якутского и алтайского языков. При анализе многозначности на лексическом и фразеологическом уровнях выделяются дивергентное и конвергентное направления семантического переноса у языковых единиц. Антропоцентрическая направленность семантического переноса у колоративов якутского и алтайского языков достигает своего апогея при наличии образности у фразеологических единиц (ФЕ) по сравнению с лексическими единицами в силу раздельнооформленности структурного состава и полного или частичного переосмысления компонентного состава ФЕ. Общим методом исследования является индуктивно-дедуктивный, к частным относятся метод компонентного анализа, метод фразеологической идентификации и сравнительный анализ колоративов якутского и алтайского языков. Для установления семантической структуры лексических и фразеологических единиц был использован метод анализа словарных дефиниций, приведенный в лексикографических и фразеографических источниках. Авторы приходят к выводу, что в родственных якутском и алтайском языках универсальных цветообозначений больше, чем идиоэтнических, ввиду того что оба языка входят в восточно-хуннскую ветвь тюркских языков. Дальнейшая разработка данной проблемы представляет интерес в связи с постепенным накоплением научных материалов родственных и неродственных языков. Материалы исследования могут быть использованы в теоретических курсах лекций и на практических занятиях по сравнительно-сопоставительному языкознанию.\u0000 So far, the semantics of Yakut and Altaic color names have not been analyzed from the anthropocentric perspective of semantic change. The study aims to show the universal and ethnic peculiarities in the semantic divergence and convergence of Yakut and Altaic color names. The analysis of the semantic structure of basic color lexemes in Yakut and Altaic languages revealed both common and specific features. Both Yakut and Altaic color names develop derivational-referential, figurative, and phraseological meanings as a result of divergent and convergent development and expansion of semantics. For the first time, the semantic divergence and convergence in Yakut and Altaic color names are examined. The ","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 27","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-03-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"140390239","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Изучение фольклора постепенно выходит за рамки традиционных границ своего существования. Известно, что фольклор в целом, и региональный в частности, определялся наличием, распространением в сельской местности, в районах республик или областей. Именно в деревне устное народное творчество в целом зарождалось, развивалось, сохранялось, передаваясь из уст в уста, из поколения в поколение. Однако образовавшаяся в деревнях субкультура – культура башкирского народа, в частности в период активной урбанизации, перемещается его носителями в городскую среду. Актуальность исследования состоит в том, что сделана попытка выявления, изучения городского башкирского фольклора в его своеобразном постфольклорном проявлении и локусном преломлении, когда вчерашние сельчане, прожив в городе более 40–50 лет, сохранили в памяти именно те фольклорные традиции, которые они впитали с молоком матери на малой родине – в деревнях районов республики. Для этого летом 2022 г. рабочим коллективом Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы была осуществлена фольклорная экспедиция в г. Уфе. По примеру столицы республики можно было бы изучить фольклор и других крупных городов региона. Целью исследования стало выявление самобытного башкирского фольклора, сохранившегося в городской среде. Для достижения поставленной цели решались такие задачи, как изучение, анализ собранного во время экспедиции материала, рассмотрение степени его сохранности в памяти информантов, их отличие от аутентичных образцов и их своеобразных видоизменений в современных условиях. Применялись аналитический, текстологический, описательный методы исследования. Результатами исследования стала письменная фиксация образцов фольклора, раскрытие особенностей бытования народных песен, такмаков. В заключение делается вывод о том, что локусные образцы устного народного творчества устойчиво сохраняются в памяти людей, переехавших из деревни в город, в своей культурной памяти они обращаются к народным протяжным песням, такмакам, легендам и др., связанным с традициями своей малой родины. The study of folklore is gradually moving beyond the traditional boundaries of its existence. It is known that folklore in general and regional folklore in particular was determined by its presence, its spread in the countryside, in the regions of republics, or regions. Traditional folk art, traditional culture as a whole was born, developed, preserved, and passed on from mouth to mouth, from generation to generation in the village. However, the subculture created in the villages – the culture of the Bashkir people – is transferred by its bearers to the urban environment, especially in the period of active urban movement. The introduction of the study consists in the fact that an attempt was made to identify and study urban Bashkir folklore in its particular post-folkloric manifestation and locus refraction, when yesterday's villagers, who have lived in the city for more than 40–50 years, have preserved in their
{"title":"Cultural Memory in Urban Space: Ufa as a Subcultural Locus of Regional Folklore","authors":"Нэркэс Ахметовна Хуббитдинова, Лилия Ильшатовна Шарафитдинова","doi":"10.23951/2307-6119-2024-1-109-118","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-1-109-118","url":null,"abstract":"Изучение фольклора постепенно выходит за рамки традиционных границ своего существования. Известно, что фольклор в целом, и региональный в частности, определялся наличием, распространением в сельской местности, в районах республик или областей. Именно в деревне устное народное творчество в целом зарождалось, развивалось, сохранялось, передаваясь из уст в уста, из поколения в поколение. Однако образовавшаяся в деревнях субкультура – культура башкирского народа, в частности в период активной урбанизации, перемещается его носителями в городскую среду. Актуальность исследования состоит в том, что сделана попытка выявления, изучения городского башкирского фольклора в его своеобразном постфольклорном проявлении и локусном преломлении, когда вчерашние сельчане, прожив в городе более 40–50 лет, сохранили в памяти именно те фольклорные традиции, которые они впитали с молоком матери на малой родине – в деревнях районов республики. Для этого летом 2022 г. рабочим коллективом Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы была осуществлена фольклорная экспедиция в г. Уфе. По примеру столицы республики можно было бы изучить фольклор и других крупных городов региона. Целью исследования стало выявление самобытного башкирского фольклора, сохранившегося в городской среде. Для достижения поставленной цели решались такие задачи, как изучение, анализ собранного во время экспедиции материала, рассмотрение степени его сохранности в памяти информантов, их отличие от аутентичных образцов и их своеобразных видоизменений в современных условиях. Применялись аналитический, текстологический, описательный методы исследования. Результатами исследования стала письменная фиксация образцов фольклора, раскрытие особенностей бытования народных песен, такмаков. В заключение делается вывод о том, что локусные образцы устного народного творчества устойчиво сохраняются в памяти людей, переехавших из деревни в город, в своей культурной памяти они обращаются к народным протяжным песням, такмакам, легендам и др., связанным с традициями своей малой родины.\u0000 The study of folklore is gradually moving beyond the traditional boundaries of its existence. It is known that folklore in general and regional folklore in particular was determined by its presence, its spread in the countryside, in the regions of republics, or regions. Traditional folk art, traditional culture as a whole was born, developed, preserved, and passed on from mouth to mouth, from generation to generation in the village. However, the subculture created in the villages – the culture of the Bashkir people – is transferred by its bearers to the urban environment, especially in the period of active urban movement. The introduction of the study consists in the fact that an attempt was made to identify and study urban Bashkir folklore in its particular post-folkloric manifestation and locus refraction, when yesterday's villagers, who have lived in the city for more than 40–50 years, have preserved in their","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 37","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-03-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"140390177","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2024-03-18DOI: 10.23951/2307-6119-2024-1-20-31
Т.Н. Николаева, Л.М. Готовцева
В рамках антропоцентрической парадигмы в центр современного языкознания ставится человек как носитель языка, как представитель определенной культуры. Такая постановка объекта исследования требует нового подхода, иных методов его познания, учитывающих роль человеческого фактора в языке, обусловливающего формирование внутреннего содержания языковых единиц, а также его дешифровку. В данной работе антропоцентрический подход подразумевает принцип изучения человека в языке, а именно человека во фразеологических единицах (ФЕ) якутского языка. Актуальным с точки зрения изучения человека представлен гендерный аспект, предполагающий рассмотрение семантических особенностей номинации мужчины и женщины как гендерных компонентов данных единиц. В исследовании впервые предпринимается попытка выявления среди массива ФЕ тех выражений, которые относятся к гендерной референции, извлеченных из фразеографических и лексикографических словарей якутского языка. Выявлено, что подавляющее большинство ФЕ содержит в качестве компонента номинацию человека – киһи, гендерная идентификация которого поддается только благодаря широкому контексту, поэтому в данной работе интерпретация значений большинства единиц подкрепляется примерами из художественных произведений или из периодических изданий. Сложность прочтения единиц с гендерной семантикой также обусловлена отсутствием грамматической категории рода имен существительных в якутском языке, номинирующих человека. В ходе исследования произведена систематизация гендерно маркированных единиц, выделение компонента, номинирующего лицо мужского и/или женского рода или означающего сферу их занятий, социально-статусного положения, а также определение качественной характеристики, заложенной в образных основаниях данных единиц как знаков, содержащих культурно значимую информацию. Единицы с номинацией дьахтар (женщина и сферы ее деятельности), несмотря на их немногочисленность, раскрывают тему нравственности, в основном как нарушение нормы поведения женщины в данном социуме. Во фразеологических единицах с наименованием эр киһи (мужчина и сферы его деятельности) отражены в основном описание его внешней характеристики, а также осуждение проявлений его поведения в социуме. In the anthropocentric paradigm, the human being as a native speaker, as a representative of a particular culture, is at the center of modern linguistics. This formulation of the object of research requires a new approach, and other methods of its cognition, which take into account the role of the human factor in language, which determines the formation of the internal content of linguistic units and their decoding. In this work, the anthropocentric approach implies the principle of studying a person in a language, namely a person in the phraseological units of the Yakut language. The aspect of gender is relevant to the study of a person when considering the semantic features of naming men and women as components of phraseological units. The phraseological units of the Yakut
人类中心主义范式将人类作为语言的载体，作为某种文化的代表，置于现代语言学的中心。对研究对象的这一表述需要一种新的方法，对其认知的其他方法，同时考虑到人的因素在语言中的作用，它决定了语言单位内部内容的形成及其解码。在本文中，人类中心主义方法意味着研究语言中的人，即雅库特语短语单位（PE）中的人的原则。从研究 "人 "的角度出发，提出了性别方面的问题，这意味着要考虑作为这些单元性别成分的 "男人 "和 "女人 "的语义特征。本研究首次尝试从雅库特语的短语词典和词汇词典中提取与性别指代有关的表达方式。研究表明，绝大多数词组都包含一个人的名字--"基希"（kihi），只有在广泛的语境中才能识别其性别，因此本文通过小说或期刊中的例子来解释大多数词组的含义。阅读具有性别语义的单元的困难还在于雅库特语中没有关于人称名词性别的语法范畴。在研究过程中，我们对有性别标记的单位进行了系统化，确定了表示男性和/或女性的成分，或表示其职业领域、社会地位的成分，并确定了这些单位作为包含重要文化信息的符号的形象基础所蕴含的质量特征。以 "dyakhtar"（妇女及其活动范围）命名的单元尽管数量不多，但却揭示了道德主题，主要是在特定社会中违反妇女行为规范的行为。以 er kihi（男人及其活动领域）为名的短语单元主要反映了对男人外部特征的描述，以及对其社会行为的谴责。在以人类为中心的范式中，人作为母语使用者，作为特定文化的代表，是现代语言学的中心。对研究对象的这种表述需要一种新的方法和其他认知方法，其中要考虑到人的因素在语言中的作用，它决定了语言单位内部内容的形成及其解码。在这项工作中，人类中心方法意味着研究语言中的人，即雅库特语短语单位中的人的原则。在考虑作为短语单位组成部分的男性和女性命名的语义特征时，性别方面与人的研究相关。雅库特语的短语单位尚未在性别方面进行过研究。这项工作是首次尝试从短语单位集合中找出包含男人/女人名称的表达，这些表达来自雅库特语的短语词典和词典。结果发现，大量短语单元都包含 "kihi "这个人名，而其性别只能根据广泛的语境来识别，因此在这项工作中，对大部分单元的价值的解释都是通过艺术作品或期刊中的例子来支持的。由于雅库特语中缺少表示人的名词性别的语法类别，因此在解读具有性别语义的单位时存在困难。这项研究包括对标有性别的单位（即表示男性和/或女性或标明其职业或社会地位领域的部分）进行系统化，并对这些单位作为具有文化意义的符号的形象基础所确定的质量特征进行定义。标有 diakhtar "女人 "的单元及其出现的领域，尽管数量不多，却揭示了道德的主题，特别是在这个社会中违反妇女行为规范的行为。标记为 er kihi "男人 "的短语单元及其行为领域主要反映了对男人外部特征的描述以及对其社会行为表现的谴责。
{"title":"Socio-Cultural Aspect of Gender Marking of Phraseological Units in the Yakut Language","authors":"Т.Н. Николаева, Л.М. Готовцева","doi":"10.23951/2307-6119-2024-1-20-31","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2024-1-20-31","url":null,"abstract":"В рамках антропоцентрической парадигмы в центр современного языкознания ставится человек как носитель языка, как представитель определенной культуры. Такая постановка объекта исследования требует нового подхода, иных методов его познания, учитывающих роль человеческого фактора в языке, обусловливающего формирование внутреннего содержания языковых единиц, а также его дешифровку. В данной работе антропоцентрический подход подразумевает принцип изучения человека в языке, а именно человека во фразеологических единицах (ФЕ) якутского языка. Актуальным с точки зрения изучения человека представлен гендерный аспект, предполагающий рассмотрение семантических особенностей номинации мужчины и женщины как гендерных компонентов данных единиц. В исследовании впервые предпринимается попытка выявления среди массива ФЕ тех выражений, которые относятся к гендерной референции, извлеченных из фразеографических и лексикографических словарей якутского языка. Выявлено, что подавляющее большинство ФЕ содержит в качестве компонента номинацию человека – киһи, гендерная идентификация которого поддается только благодаря широкому контексту, поэтому в данной работе интерпретация значений большинства единиц подкрепляется примерами из художественных произведений или из периодических изданий. Сложность прочтения единиц с гендерной семантикой также обусловлена отсутствием грамматической категории рода имен существительных в якутском языке, номинирующих человека. В ходе исследования произведена систематизация гендерно маркированных единиц, выделение компонента, номинирующего лицо мужского и/или женского рода или означающего сферу их занятий, социально-статусного положения, а также определение качественной характеристики, заложенной в образных основаниях данных единиц как знаков, содержащих культурно значимую информацию. Единицы с номинацией дьахтар (женщина и сферы ее деятельности), несмотря на их немногочисленность, раскрывают тему нравственности, в основном как нарушение нормы поведения женщины в данном социуме. Во фразеологических единицах с наименованием эр киһи (мужчина и сферы его деятельности) отражены в основном описание его внешней характеристики, а также осуждение проявлений его поведения в социуме.\u0000 In the anthropocentric paradigm, the human being as a native speaker, as a representative of a particular culture, is at the center of modern linguistics. This formulation of the object of research requires a new approach, and other methods of its cognition, which take into account the role of the human factor in language, which determines the formation of the internal content of linguistic units and their decoding. In this work, the anthropocentric approach implies the principle of studying a person in a language, namely a person in the phraseological units of the Yakut language. The aspect of gender is relevant to the study of a person when considering the semantic features of naming men and women as components of phraseological units. The phraseological units of the Yakut","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" 9","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2024-03-18","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"140390753","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-12-22DOI: 10.23951/2307-6119-2023-4-23-33
Н.В. Кондратьева
Настоящая работа посвящена выявлению особенностей репрезентации признаков сравнения, характеризующих дендронимы, в структуре компаративных тропов современного удмуртского языка. На основе анализа лингвистических материалов, представленных в электронных корпусах удмуртского языка, были установлены семантические значения стереотипных признаков сравнения, содержащих в своей структуре компонент «название деревьев», а также выявлены устойчивые смысловые контексты дендронимов в указанном языке. Как показали результаты исследования, максимальным набором семантических значений обладают лексемы бадяр ʻкленʼ и тыпы ʻдубʼ; большинство же названий деревьев используются для выражения единичных смысловых коннотаций. С точки зрения семантических характеристик компаративных тропов с дендронимами нами были выявлены следующие группы признаков сравнений, формирующих значительный фрагмент языковой и концептуальной картины мира носителя удмуртского языка: а) представления о внешности, строении тела, росте и здоровье, физических характеристиках человека: Тазалыкез тыпы кадь юн. ʻЕго здоровье крепкое как дубʼ; Вож бадяр кадь мугорыз лабрес беризьлы укшаны ӧдъяз. ʻЕго тело, напоминавшее зеленый клен, стало похоже на раскидистую липуʼ и др.; б) представления о человеке как представителе общества, носителе социальных функций: Мар со лыктэм нылмурт бордад сирпу кадь лякиське? ʻбукв. Почему эта приезжая девушка пристала к тебе как вяз (в знач. назойлива)?ʼ и др.; в) на основе анализа собранного материала было выявлено, что компаративные конструкции с дендронимами очень редко используются для репрезентации представления о характере и моральных качествах человека: Зэмос улон, кудзэ лэсьтӥськом асьмеос, кытын уло пичиос но пересьес, кызьпу кадь чеберъес но ньылпу кадь ӟукыртӥсьес. ʻНастоящая жизнь, которую мы сами строим; в которой живут дети и старики, как березы красивые и словно пихты брюзжащиеʼ. Между тем другие группы фитонимов гораздо шире представлены в компаративных конструкциях: Сямыз ӟег нянь но тӥни. ʻБукв. По характеру он ржаной хлеб (в знач. добрый)ʼ; Небӟем губи тон, Аркаш. Ас кышнодэ но кияд кутэмед уг луы. ʻТы как сгнивший гриб, Аркадий (в знач. с мягким характером). Даже свою жену не можешь держать в рукахʼ и др. На основе анализа признаков сравнения компаративных тропов, содержащих в своей структуре названия деревьев, можно сделать вывод о том, что данная группа лексических единиц имеет важный аксиологический статус, отражает многовековой жизненный опыт человека, его индивидуальные наблюдения за окружающим миром живой природы. This paper deals with the identification of the comparative features used for dendronyms in the structure of comparative tropes in modern Udmurt. Based on the analysis of linguistic material from the electronic corpus of the Udmurt language, the semantic meanings of stereotypical comparative images containing the “names of trees” were outlined, and stable semantic connotations of dendronyms were revealed. According to the study’s resul
本文致力于确定现代乌德穆尔特语比较语料结构中具有树名特征的比较符号的特殊表现形式。在对乌德穆尔特语电子语料库中的语言材料进行分析的基础上，确定了在其结构中包含 "树名 "成分的定型比较符号的语义，并揭示了该语言中 "树名 "的稳定语义语境。研究结果表明，badyar ʻklenʼ和typy ʻoakʼ这两个词具有最多的语义集合；大多数树名都用于表达单一的语义内涵。从带有韵母的比较类语的语义特征角度来看，我们发现以下几组比较属性构成了以乌德穆尔特语为母语的人的语言和概念世界图景的重要片段：a) 关于外貌、身体结构、身高和健康、人的身体特征的想法：Tazalykez typy kad yun。他的身体像橡树一样强壮；Vozh badyar kad mugoryz labres berizly ukshany ӧdyaz.ʻ他的身体，像一棵青枫，变得像一棵无垠的菩提树 "等；b) 关于一个人作为社会代表、社会职能承担者的想法：Mar so skiêtem nylmurt bordad sirpu kad lakiske?ʻbukw。为什么这个来访的女孩像榆树一样缠着你？c) 对收集到的材料进行分析后发现，很少用带韵母的比较结构来表示一个人的性格和道德品质：Zemos ulon, kudze läztӥskom asmeos, kytyn ulo pichios but peresios, kyzpu cad cheberjes but nyylpu cad ӟukyrtӥjes。我们自己创造的真实生活；孩子和老人生活在其中，像白桦树一样美丽，像枞树一样倔强。与此同时，其他一些词组在比较结构中的应用更为广泛：Syamyz ӟeг нянь но тӥни。他的本性是黑麦面包（从好的意义上说）ʼ；尼伯河畔的古比顿，阿卡什。就像 kyshnode，但是 kiyad kutemede ug luõ。你就像一朵腐烂的蘑菇，阿卡迪（表示软弱的性格）。你甚至不能把你的妻子捧在手心里"，等等。根据对结构中包含树名的比较类语的比较符号的分析，我们可以得出结论，这组词汇单位具有重要的公理地位，反映了人类几个世纪以来的生活经验，以及他对周围野生动物世界的个人观察。 本文论述了现代乌德穆尔特语中用于比较托词结构的比较特征。在对乌德穆尔特语电子语料库中的语言材料进行分析的基础上，概述了包含 "树名 "的定型比较图像的语义，并揭示了 "树名 "的稳定语义内涵。研究结果表明，词素 badyar "枫树 "的语义最宽泛；总体而言，大多数树名表达的语义内涵都比较单一。在考虑与同义词比较的语义特征时，发现以下几组比较特征构成了以乌德穆尔特语为母语的人的语言和概念世界图景的重要组成部分：(a) 关于一个人的外貌、体格、生长发育、健康、身体特征的想法：他的健康就像一棵橡树一样强壮"；"他的身体像一棵青枫，变得像一棵舒展的菩提树"；(b) 关于一个人作为社会代表、社会职能承担者的观念："Mar so liktam nylmurt bordad sirpu kad lakiske?"为什么这个女客人像榆树一样粘着你？"；c) 根据对收集到的材料的分析，很少用带韵母的比较结构来表示一个人的性格和道德品质。与此同时，在这组比较结构中，其他组词则更为常见：Syamyz ӟer nyan no tӥni。直译："从本质上讲，它是黑麦面包（类型）"；Nebӟem gubi ton，Arkash.As kyshnode no kiyad kutamed ug lui "你就像一朵烂蘑菇，阿卡迪（心肠软）。你连自己的妻子都搞不定"。通过对结构中包含树名的比较俗语的分析，可以得出结论：这一词汇群具有重要的公理地位，反映了几百年来的生活经验和对周围自然的观察。
{"title":"Implementation of Comparative Features in Comparative Tropes with Dendronyms in Modern Udmurt","authors":"Н.В. Кондратьева","doi":"10.23951/2307-6119-2023-4-23-33","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2023-4-23-33","url":null,"abstract":"Настоящая работа посвящена выявлению особенностей репрезентации признаков сравнения, характеризующих дендронимы, в структуре компаративных тропов современного удмуртского языка. На основе анализа лингвистических материалов, представленных в электронных корпусах удмуртского языка, были установлены семантические значения стереотипных признаков сравнения, содержащих в своей структуре компонент «название деревьев», а также выявлены устойчивые смысловые контексты дендронимов в указанном языке. Как показали результаты исследования, максимальным набором семантических значений обладают лексемы бадяр ʻкленʼ и тыпы ʻдубʼ; большинство же названий деревьев используются для выражения единичных смысловых коннотаций. С точки зрения семантических характеристик компаративных тропов с дендронимами нами были выявлены следующие группы признаков сравнений, формирующих значительный фрагмент языковой и концептуальной картины мира носителя удмуртского языка: а) представления о внешности, строении тела, росте и здоровье, физических характеристиках человека: Тазалыкез тыпы кадь юн. ʻЕго здоровье крепкое как дубʼ; Вож бадяр кадь мугорыз лабрес беризьлы укшаны ӧдъяз. ʻЕго тело, напоминавшее зеленый клен, стало похоже на раскидистую липуʼ и др.; б) представления о человеке как представителе общества, носителе социальных функций: Мар со лыктэм нылмурт бордад сирпу кадь лякиське? ʻбукв. Почему эта приезжая девушка пристала к тебе как вяз (в знач. назойлива)?ʼ и др.; в) на основе анализа собранного материала было выявлено, что компаративные конструкции с дендронимами очень редко используются для репрезентации представления о характере и моральных качествах человека: Зэмос улон, кудзэ лэсьтӥськом асьмеос, кытын уло пичиос но пересьес, кызьпу кадь чеберъес но ньылпу кадь ӟукыртӥсьес. ʻНастоящая жизнь, которую мы сами строим; в которой живут дети и старики, как березы красивые и словно пихты брюзжащиеʼ. Между тем другие группы фитонимов гораздо шире представлены в компаративных конструкциях: Сямыз ӟег нянь но тӥни. ʻБукв. По характеру он ржаной хлеб (в знач. добрый)ʼ; Небӟем губи тон, Аркаш. Ас кышнодэ но кияд кутэмед уг луы. ʻТы как сгнивший гриб, Аркадий (в знач. с мягким характером). Даже свою жену не можешь держать в рукахʼ и др. На основе анализа признаков сравнения компаративных тропов, содержащих в своей структуре названия деревьев, можно сделать вывод о том, что данная группа лексических единиц имеет важный аксиологический статус, отражает многовековой жизненный опыт человека, его индивидуальные наблюдения за окружающим миром живой природы. This paper deals with the identification of the comparative features used for dendronyms in the structure of comparative tropes in modern Udmurt. Based on the analysis of linguistic material from the electronic corpus of the Udmurt language, the semantic meanings of stereotypical comparative images containing the “names of trees” were outlined, and stable semantic connotations of dendronyms were revealed. According to the study’s resul","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":"62 4","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-12-22","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"139165204","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-12-22DOI: 10.23951/2307-6119-2023-4-84-94
Евгений Владимирович Барсуков, Асап Алексеевич Идимешев
Археологические работы А. П. Дульзона в бассейне р. Кети в 1952 г. не утратили своей научной актуальности до настоящего времени. Он наметил вектор историко-культурных исследований Прикетья на многие десятилетия вперед. На сегодняшний день р. Кеть в археологическом отношении изучена неравномерно. Ее правобережные притоки, характеризующиеся значительной протяженностью, по причине труднодоступности остаются белым пятном на археологической карте Томской области. В 2020 г. археологами была организована разведочная экспедиция на р. Орловку, являющуюся одним из крупнейших правых притоков р. Кети. Этот водоток хорошо известен русским с XVII в., упоминается путешественниками и исследователями, фиксируется на ранних картографических материалах. В 1930-х гг. в ее бассейне был организован кочевой сельский совет эвенков, продолжавших вести кочевое хозяйство до 1980-х гг. Основной задачей разведки 2020 г. являлась проверка сведений местного населения о наличии в среднем и верхнем течении р. Орловки археологических памятников. По результатам работ было выявлено два крупных поселенческих комплекса. Один располагался на берегах р. Туры, другой – на приустьевом участке р. Вторая Речка. В состав последнего комплекса входит городище с круговой системой обороны. Вопрос датировки этих памятников окончательно не решен. Случайные находки с поселения на р. Вторая Речка указывают на то, что одним из периодов его функционирования явилось позднее Средневековье, а возможно, и Новое время. По сведениям письменных источников, этот фрагмент Прикетья в XVII–XIX вв. был освоен населением остяцкой Питкиной волости. Вероятнее всего, с этой группой населения связано функционирование поселенческого комплекса в данный период. Результаты разведки 2020 г. указывают на археологическую перспективность правобережья р. Кети и необходимость организации здесь целенаправленных натурных исследований. The archeological work of A.P. Dulzon in the catchment area of the river Ket from 1952 onwards has lost no scientific relevance to this day. He paved the way for many decades for historical and cultural studies in the Ket River region. To date, the Ket River has been insufficiently explored from an archeological perspective. Its tributaries on the right bank, which are characterized by a considerable length, remain a “blank spot” on the map of the Tomsk region, as they are difficult to access. In 2020, archeologists organized an exploratory expedition to the Orlovka River, one of the largest tributaries of the right bank of the river Ket. This watercourse has been wellknown to Russians since the 17th century. It is mentioned by travelers and explorers and is recorded in early cartographic materials. In the 1930s, an Evenki nomadic village council was established in its catchment area, which practiced a nomadic farming lifestyle until the 1980s. The main task of the reconnaissance in 2020 was to verify the information of the local population about the presence of archeological sites in the middle a
{"title":"Perspectives for the Archeological Exploration of the Right-Bank Tributaries of the River Keth (using the Example of the Orlovka River)","authors":"Евгений Владимирович Барсуков, Асап Алексеевич Идимешев","doi":"10.23951/2307-6119-2023-4-84-94","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2023-4-84-94","url":null,"abstract":"Археологические работы А. П. Дульзона в бассейне р. Кети в 1952 г. не утратили своей научной актуальности до настоящего времени. Он наметил вектор историко-культурных исследований Прикетья на многие десятилетия вперед. На сегодняшний день р. Кеть в археологическом отношении изучена неравномерно. Ее правобережные притоки, характеризующиеся значительной протяженностью, по причине труднодоступности остаются белым пятном на археологической карте Томской области. В 2020 г. археологами была организована разведочная экспедиция на р. Орловку, являющуюся одним из крупнейших правых притоков р. Кети. Этот водоток хорошо известен русским с XVII в., упоминается путешественниками и исследователями, фиксируется на ранних картографических материалах. В 1930-х гг. в ее бассейне был организован кочевой сельский совет эвенков, продолжавших вести кочевое хозяйство до 1980-х гг. Основной задачей разведки 2020 г. являлась проверка сведений местного населения о наличии в среднем и верхнем течении р. Орловки археологических памятников. По результатам работ было выявлено два крупных поселенческих комплекса. Один располагался на берегах р. Туры, другой – на приустьевом участке р. Вторая Речка. В состав последнего комплекса входит городище с круговой системой обороны. Вопрос датировки этих памятников окончательно не решен. Случайные находки с поселения на р. Вторая Речка указывают на то, что одним из периодов его функционирования явилось позднее Средневековье, а возможно, и Новое время. По сведениям письменных источников, этот фрагмент Прикетья в XVII–XIX вв. был освоен населением остяцкой Питкиной волости. Вероятнее всего, с этой группой населения связано функционирование поселенческого комплекса в данный период. Результаты разведки 2020 г. указывают на археологическую перспективность правобережья р. Кети и необходимость организации здесь целенаправленных натурных исследований. The archeological work of A.P. Dulzon in the catchment area of the river Ket from 1952 onwards has lost no scientific relevance to this day. He paved the way for many decades for historical and cultural studies in the Ket River region. To date, the Ket River has been insufficiently explored from an archeological perspective. Its tributaries on the right bank, which are characterized by a considerable length, remain a “blank spot” on the map of the Tomsk region, as they are difficult to access. In 2020, archeologists organized an exploratory expedition to the Orlovka River, one of the largest tributaries of the right bank of the river Ket. This watercourse has been wellknown to Russians since the 17th century. It is mentioned by travelers and explorers and is recorded in early cartographic materials. In the 1930s, an Evenki nomadic village council was established in its catchment area, which practiced a nomadic farming lifestyle until the 1980s. The main task of the reconnaissance in 2020 was to verify the information of the local population about the presence of archeological sites in the middle a","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":"18 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-12-22","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"139164374","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
В статье обсуждается религиозная лексика в русском жестовом языке (РЖЯ). Показано, что в религионизмах РЖЯ со всей очевидностью проявляются эффекты визуальной модальности, в которой существуют жестовые языки, – иконичность и возможность использования пространства. При этом наблюдается отчетливая тенденция распределения механизмов непосредственного иконического отображения, метонимических и метафорических переносов в различных подгруппах рассматриваемой группы лексики. Материальные объекты, такие как священнические одежды и облачения, утварь храмов и т. п., обозначаются преимущественно при помощи непосредственного иконического отображения, в то время как религиозные обряды, названия конфессий, религиозные праздники, а также некоторые религиозно-мифологические персонажи преимущественно передаются при помощи визуальной метонимии, когда в основу названия кладется иконическое отображение некоторого визуально воспринимаемого признака. Жесты, значения которых так или иначе связаны с понятием духовности, преимущественно базируются на визуальной метафоре. В исследуемой группе лексики также ощутимо проявляется влияние окружающего русского звукового языка. Оно представлено разными типами заимствований: дактильными словами, лексикализованными дактильными словами, инициализованными жестами и калькированием. Большое число заимствований можно объяснить как сложностью передаваемых значений, так и постоянным использованием в сфере религии людьми с нарушениями слуха письменных священных текстов на русском языке. В то же время РЖЯ и русский звуковой язык по-разному членят рассматриваемую семантическую зону. Некоторые явления, для которых в русском языке имеются разные обозначения, различающиеся оттенками значений, в РЖЯ выражаются одним и тем же жестом. С другой стороны, некоторые значения оказываются более дифференцированными в РЖЯ по сравнению с русским звуковым языком, когда одному русскому слову соответствуют несколько разных жестов, различающихся оттенками значений или контекстами употребления. The article describes the religious vocabulary in Russian Sign Language (RSL). It shows that the effects of visual modality in sign languages, namely iconicity and the use of space, are clearly expressed in RSL religious terms. There is also a clear tendency to distribute the mechanisms of direct iconic representation, visual metonymy, and metaphor to different subgroups of the lexemes studied. Material objects such as priestly vestments and ecclesiastical paraphernalia are primarily described by direct iconic representation. In contrast, religious rituals, denominations, holidays, and some religious and mythological figures are primarily described by visual metonymy, where a sign is based on an iconic representation of one of its visually perceived attributes. The signs whose meaning is in some way related to the concept of spirituality are mainly based on visual metaphor. The influence of the surrounding Russian spoken language is also clearly felt in the religious v
{"title":"Religious Terminology in Russian Sign Language","authors":"Светлана Игоревна Буркова, Елизавета Андреевна Денисова","doi":"10.23951/2307-6119-2023-4-9-22","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2023-4-9-22","url":null,"abstract":"В статье обсуждается религиозная лексика в русском жестовом языке (РЖЯ). Показано, что в религионизмах РЖЯ со всей очевидностью проявляются эффекты визуальной модальности, в которой существуют жестовые языки, – иконичность и возможность использования пространства. При этом наблюдается отчетливая тенденция распределения механизмов непосредственного иконического отображения, метонимических и метафорических переносов в различных подгруппах рассматриваемой группы лексики. Материальные объекты, такие как священнические одежды и облачения, утварь храмов и т. п., обозначаются преимущественно при помощи непосредственного иконического отображения, в то время как религиозные обряды, названия конфессий, религиозные праздники, а также некоторые религиозно-мифологические персонажи преимущественно передаются при помощи визуальной метонимии, когда в основу названия кладется иконическое отображение некоторого визуально воспринимаемого признака. Жесты, значения которых так или иначе связаны с понятием духовности, преимущественно базируются на визуальной метафоре. В исследуемой группе лексики также ощутимо проявляется влияние окружающего русского звукового языка. Оно представлено разными типами заимствований: дактильными словами, лексикализованными дактильными словами, инициализованными жестами и калькированием. Большое число заимствований можно объяснить как сложностью передаваемых значений, так и постоянным использованием в сфере религии людьми с нарушениями слуха письменных священных текстов на русском языке. В то же время РЖЯ и русский звуковой язык по-разному членят рассматриваемую семантическую зону. Некоторые явления, для которых в русском языке имеются разные обозначения, различающиеся оттенками значений, в РЖЯ выражаются одним и тем же жестом. С другой стороны, некоторые значения оказываются более дифференцированными в РЖЯ по сравнению с русским звуковым языком, когда одному русскому слову соответствуют несколько разных жестов, различающихся оттенками значений или контекстами употребления. The article describes the religious vocabulary in Russian Sign Language (RSL). It shows that the effects of visual modality in sign languages, namely iconicity and the use of space, are clearly expressed in RSL religious terms. There is also a clear tendency to distribute the mechanisms of direct iconic representation, visual metonymy, and metaphor to different subgroups of the lexemes studied. Material objects such as priestly vestments and ecclesiastical paraphernalia are primarily described by direct iconic representation. In contrast, religious rituals, denominations, holidays, and some religious and mythological figures are primarily described by visual metonymy, where a sign is based on an iconic representation of one of its visually perceived attributes. The signs whose meaning is in some way related to the concept of spirituality are mainly based on visual metaphor. The influence of the surrounding Russian spoken language is also clearly felt in the religious v","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":"79 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-12-22","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"139163401","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-12-22DOI: 10.23951/2307-6119-2023-4-115-126
Константин Андреевич Сагалаев
Статья посвящена визуальной фиксации традиционной культуры кетов – одного из малочисленных народов Красноярского края. Рассматривается история рисунков (на примере иллюстрации из книги И. Г. Георги) и фотосъемок кетов, начиная с экспедиций В. И. Анучина (1905–1909) и Ф. Нансена (1913) и вплоть до экспедиций А. П. Дульзона (1950–60-е гг.), даются ссылки на фонды в архивах и онлайн-коллекции музеев, где хранятся фотоколлекции. Описываются пятнадцать обнаруженных в открытых источниках и архивах кино- и видеофильмов о кетах, снятых в 1978–2021 гг., производится их анализ с позиций визуальной антропологии. Показаны места съемок, имена и фамилии носителей кетского языка, появляющихся на экране, проанализирован видео- и звукоряд фильмов, особенности режиссуры и авторской позиции по отношению к перспективам развития (или угасания) кетского языка и кетской традиционной культуры в целом. Рассматриваются также собственные полевые видеоматериалы автора, полученные в ходе экспедиций к кетам в 2004–2005 гг. Все рассмотренные фильмы представлены в таблице, содержащей год выпуска, хронометраж, имя режиссера и название студии, изготовившей фильм, язык (русский, кетский и т. д.), ссылку на фильм либо на его трейлер или аннотацию в открытых источниках в сети Интернет. Автор приходит к заключению, что, несмотря на относительную обделенность вниманием со стороны кинематографистов по сравнению с соседними народами (ненцами, эвенками и селькупами), кетская культура все же получила свою репрезентацию на экране. Делается вывод о необходимости дальнейшего исследования фото- и видеофонда, посвященного кетскому языку и культуре с позиций визуальной антропологии с привлечением данных домашних фото- и видеоархивов информантов. Статья может быть интересна для этнологов, фольклористов и специалистов по визуальной антропологии. The article is dedicated to the visual record of the traditional culture of the Kets, one of the numerically small peoples of the Krasnoyarsk region. The history of drawings (using the example of an illustration from the book by I. G. Georgi) and photographic records of the Kets is considered, beginning with the expeditions of V. I. Anuchin (1905–1909) and F. Nansen (1913) and ending with the expeditions of A. P. Dulzon (1950s–1960s); references are given to the holdings in archives and online collections of museums where photo collections are kept. Fifteen films and videos about the Kets, shot between 1978 and 2021 and found in open sources and archives, are described and analyzed from the perspective of visual anthropology. The filming locations, the first and last names of the Ket language speakers who appear on screen, the video and audio sequence of the films, the characteristics of the direction, and the author’s position on the prospects of the development (or extinction) of the Ket language and traditional Ket culture as a whole are analyzed. The author’s video footage taken during his expeditions to the Ket in 2004–2005 is also considered. All t
这篇文章专门介绍了克拉斯诺亚尔斯克边疆区人数较少的民族之一--克茨人传统文化的视觉定格。从 V. I. Anuchin（1905-1909 年）、F. Nansen（1913 年）和 Ket（1913 年）的探险开始，介绍了凯特人的绘画（以 I. G. Georgi 著书中的一幅插图为例）和照片的历史。I. Anuchin（1905-1909 年）和 F. Nansen（1913 年），直到 A. P. Dulzon（1950-60 年代）的探险；参考了保存照片的档案馆和博物馆的在线收藏。从视觉人类学的角度对公开资料和档案中找到的 15 部拍摄于 1978-2021 年的有关克塔人的电影和视频进行了描述和分析。对拍摄地点、出现在银幕上的凯特语使用者的姓名、影片的音像顺序、导演的特点以及作者对凯特语和整个凯特传统文化的发展（或消亡）前景的立场进行了分析。此外，还考虑了作者自己在 2004-2005 年考察克特人期间获得的实地录像资料。所有审查过的电影都以表格形式列出，其中包括上映年份、时间、导演姓名、电影制片厂名称、语言（俄语、克特语等），以及该电影或其预告片的链接或互联网公开资料中的摘要。作者的结论是，尽管与邻近民族（涅涅茨、埃文基和塞尔库普）相比，克特文化相对被忽视，但克特文化还是在银幕上得到了体现。文章得出结论，有必要从视觉人类学的角度，利用信息提供者家中的照片和视频档案资料，进一步调查专门用于克特语言和文化的照片和视频基金。这篇文章可能对民族学家、民俗学家和视觉人类学专家有意义。 文章专门介绍了克兹族传统文化的视觉记录，克兹族是克拉斯诺亚尔斯克地区人数较少的民族之一。文章从 V. I. Anuchin（1905-1909 年）和 F. Nansen（1913 年）的探险开始，到 A. P. Dulzon（20 世纪 50-60 年代）的探险结束，回顾了凯特人的绘画（以 I. G. Georgi 所著书籍中的插图为例）和摄影记录的历史；并参考了收藏照片的博物馆的档案和在线收藏。从视觉人类学的角度描述和分析了在 1978 年至 2021 年期间拍摄的 15 部关于凯特人的电影和视频，这些电影和视频都是在公开资料和档案中找到的。分析了拍摄地点、出现在银幕上的克特语使用者的名字和姓氏、影片的视频和音频顺序、导演的特点以及作者对克特语和整个克特传统文化的发展（或消亡）前景的立场。此外，还考虑了作者在 2004-2005 年考察克特人期间拍摄的录像片段。所有审查过的电影都以表格形式列出，其中包括上映年份、日期、导演姓名、电影制片厂名称、语言（俄语、克特语）以及该电影或其预告片或简介在互联网上公开来源的链接。作者的结论是，尽管与邻近民族（涅涅茨、鄂温克和塞尔库普斯）相比，克特文化相对受到电影制作人的忽视，但克特文化在银幕上的表现形式却得以保留。结论是，需要从视觉人类学的角度进一步研究专门记录克特语言和文化的照片和视频，包括资料提供者个人照片和视频档案中的数据。这篇文章可能会引起民族学家、民俗学家和视觉人类学专家的兴趣。
{"title":"A Rare Photo (Ket Photos and Film Chronicles)","authors":"Константин Андреевич Сагалаев","doi":"10.23951/2307-6119-2023-4-115-126","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2023-4-115-126","url":null,"abstract":"Статья посвящена визуальной фиксации традиционной культуры кетов – одного из малочисленных народов Красноярского края. Рассматривается история рисунков (на примере иллюстрации из книги И. Г. Георги) и фотосъемок кетов, начиная с экспедиций В. И. Анучина (1905–1909) и Ф. Нансена (1913) и вплоть до экспедиций А. П. Дульзона (1950–60-е гг.), даются ссылки на фонды в архивах и онлайн-коллекции музеев, где хранятся фотоколлекции. Описываются пятнадцать обнаруженных в открытых источниках и архивах кино- и видеофильмов о кетах, снятых в 1978–2021 гг., производится их анализ с позиций визуальной антропологии. Показаны места съемок, имена и фамилии носителей кетского языка, появляющихся на экране, проанализирован видео- и звукоряд фильмов, особенности режиссуры и авторской позиции по отношению к перспективам развития (или угасания) кетского языка и кетской традиционной культуры в целом. Рассматриваются также собственные полевые видеоматериалы автора, полученные в ходе экспедиций к кетам в 2004–2005 гг. Все рассмотренные фильмы представлены в таблице, содержащей год выпуска, хронометраж, имя режиссера и название студии, изготовившей фильм, язык (русский, кетский и т. д.), ссылку на фильм либо на его трейлер или аннотацию в открытых источниках в сети Интернет. Автор приходит к заключению, что, несмотря на относительную обделенность вниманием со стороны кинематографистов по сравнению с соседними народами (ненцами, эвенками и селькупами), кетская культура все же получила свою репрезентацию на экране. Делается вывод о необходимости дальнейшего исследования фото- и видеофонда, посвященного кетскому языку и культуре с позиций визуальной антропологии с привлечением данных домашних фото- и видеоархивов информантов. Статья может быть интересна для этнологов, фольклористов и специалистов по визуальной антропологии. The article is dedicated to the visual record of the traditional culture of the Kets, one of the numerically small peoples of the Krasnoyarsk region. The history of drawings (using the example of an illustration from the book by I. G. Georgi) and photographic records of the Kets is considered, beginning with the expeditions of V. I. Anuchin (1905–1909) and F. Nansen (1913) and ending with the expeditions of A. P. Dulzon (1950s–1960s); references are given to the holdings in archives and online collections of museums where photo collections are kept. Fifteen films and videos about the Kets, shot between 1978 and 2021 and found in open sources and archives, are described and analyzed from the perspective of visual anthropology. The filming locations, the first and last names of the Ket language speakers who appear on screen, the video and audio sequence of the films, the characteristics of the direction, and the author’s position on the prospects of the development (or extinction) of the Ket language and traditional Ket culture as a whole are analyzed. The author’s video footage taken during his expeditions to the Ket in 2004–2005 is also considered. All t","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":"19 7","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-12-22","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"139164967","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-12-22DOI: 10.23951/2307-6119-2023-4-95-102
Татьяна Владимировна Волдина
В Ханты-Мансийском автономном округе – Югре (ХМАО – Югре) проживает около 1,5 тыс. лесных ненцев. Эта этническая группа включает в себя более мелкие локальные образования со своим отдельным говором и традициями. Смешавшись с соседними численно превосходящими их группами хантов, с которыми у них в настоящее время много общих черт в культуре, они сохранили свое этническое самосознание, особенности мировосприятия. В марте 2023 г. состоялась поездка автора в деревню Нумто, расположенную на берегу одноименного озера – одного из самых почитаемых священных мест коренных народов Югры и Ямала, а также территорией тесного межэтнического взаимодействия лесных ненцев и казымских хантов. Собранные данные свидетельствуют не только об активном бытовании здесь народных традиций, но и дают возможность увидеть происходящие в них изменения, прежде всего в сакральной сфере, имеющей достаточно консервативный характер. Основу фольклорных материалов составили разнообразные легенды о происхождении этого «небесного, божественного» озера и его священного острова. Подвижность фольклорных сюжетов обусловлена вариативной природой народного творчества, для их изучения использованы как полевые записи автора, так и данные, зафиксированные ранее другими исследователями, что позволяет проследить вариативность легенд о Нумто. Интерес представляет последовательность трансформаций фольклорного сюжета о жертвоприношении юноши на святом острове со второй половины XX в. и до сегодняшнего дня, которые свидетельствуют о сглаживании межэтнических противоречий между породнившимися группами: нумтовскими ненцами и казымскими хантами. Их культурному сближению способствовал также культ Казымской богини, одинаково почитаемой ими. В окрестностях Нумто в обрядовой сфере значительную роль играет ритуал жертвоприношения, который совершается не только местными жителями, но и представителями других этнических групп ненцев и хантов, приезжающих для поклонения местным святыням. В настоящее время наблюдаются послабления, вплоть до снятия запрета на посещение святого острова для женщин-ненок и хантыек, состоящих в родственных связях с ненцами. Причина – передача им одной из функций при разделке жертвенного оленя. В среде казымских хантов табу на посещение святого острова, существовавшее в прошлом для всех независимо от пола, также частично утрачивает свою силу. В рассматриваемом хантыйско-ненецком культурном симбиозе наиболее заметны изменения в традициях ненцев, в то время как в культуре казымских хантов они носят более скрытый характер. About 1.5 thousand forest Nenets live in the Khanty-Mansiysk Autonomous Okrug–Yugra (KhMAO-Yugra). This ethnic group includes smaller local groups with their own dialect and traditions. As they have mixed with the neighboring Khanty, who outnumber them and with whom they now have much in common culturally, they have retained their ethnic self-consciousness and parts of their worldview. In March 2023, the author traveled to the village of Numto, located on the shores of
{"title":"The Transformation of the Folklore and Ritual Traditions of the Nenets and Khanty of Lake Numto in the First Quarter of the XXI Century","authors":"Татьяна Владимировна Волдина","doi":"10.23951/2307-6119-2023-4-95-102","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2023-4-95-102","url":null,"abstract":"В Ханты-Мансийском автономном округе – Югре (ХМАО – Югре) проживает около 1,5 тыс. лесных ненцев. Эта этническая группа включает в себя более мелкие локальные образования со своим отдельным говором и традициями. Смешавшись с соседними численно превосходящими их группами хантов, с которыми у них в настоящее время много общих черт в культуре, они сохранили свое этническое самосознание, особенности мировосприятия. В марте 2023 г. состоялась поездка автора в деревню Нумто, расположенную на берегу одноименного озера – одного из самых почитаемых священных мест коренных народов Югры и Ямала, а также территорией тесного межэтнического взаимодействия лесных ненцев и казымских хантов. Собранные данные свидетельствуют не только об активном бытовании здесь народных традиций, но и дают возможность увидеть происходящие в них изменения, прежде всего в сакральной сфере, имеющей достаточно консервативный характер. Основу фольклорных материалов составили разнообразные легенды о происхождении этого «небесного, божественного» озера и его священного острова. Подвижность фольклорных сюжетов обусловлена вариативной природой народного творчества, для их изучения использованы как полевые записи автора, так и данные, зафиксированные ранее другими исследователями, что позволяет проследить вариативность легенд о Нумто. Интерес представляет последовательность трансформаций фольклорного сюжета о жертвоприношении юноши на святом острове со второй половины XX в. и до сегодняшнего дня, которые свидетельствуют о сглаживании межэтнических противоречий между породнившимися группами: нумтовскими ненцами и казымскими хантами. Их культурному сближению способствовал также культ Казымской богини, одинаково почитаемой ими. В окрестностях Нумто в обрядовой сфере значительную роль играет ритуал жертвоприношения, который совершается не только местными жителями, но и представителями других этнических групп ненцев и хантов, приезжающих для поклонения местным святыням. В настоящее время наблюдаются послабления, вплоть до снятия запрета на посещение святого острова для женщин-ненок и хантыек, состоящих в родственных связях с ненцами. Причина – передача им одной из функций при разделке жертвенного оленя. В среде казымских хантов табу на посещение святого острова, существовавшее в прошлом для всех независимо от пола, также частично утрачивает свою силу. В рассматриваемом хантыйско-ненецком культурном симбиозе наиболее заметны изменения в традициях ненцев, в то время как в культуре казымских хантов они носят более скрытый характер. About 1.5 thousand forest Nenets live in the Khanty-Mansiysk Autonomous Okrug–Yugra (KhMAO-Yugra). This ethnic group includes smaller local groups with their own dialect and traditions. As they have mixed with the neighboring Khanty, who outnumber them and with whom they now have much in common culturally, they have retained their ethnic self-consciousness and parts of their worldview. In March 2023, the author traveled to the village of Numto, located on the shores of","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":"48 6","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-12-22","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"139163736","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-12-22DOI: 10.23951/2307-6119-2023-4-103-114
Алексей Сергеевич Нилогов
В статье рассматривается вопрос документальной реконструкции родословной известного хакасского археолога и историка Леонида Романовича Кызласова (1924–2007), столетний юбилей которого будет отмечаться в Республике Хакасии в 2024 г. Сеок (этнород) Кызласовых называется «тағ-харға», и в XIX в. он входил в Дальнекаргинский улус Степной думы соединенных разнородных племен. Несмотря на наличие устных преданий о происхождении рода Кызласовых, до сих пор отсутствовала научная верификация генеалогической информации на основе таких исторических источников, как церковные метрические книги, ревизские сказки (переписи населения), именные списки. Объектом исследования является биологическая родословная Л. Р. Кызласова, а предметом – архивно-документальная реконструкция ее патрилинейной части. Источниковую базу исследования составили фонды таких архивов, как Государственный архив Красноярского края, Национальный архив Республики Хакасия, Архив города Минусинска, рукописный фонд ХакНИИЯЛИ, Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации. Впервые в научный оборот вводятся уникальные архивные документы по генеалогии Кызласовых: по УстьЕсинской Евдокимовской церкви – метрическая запись о рождении/крещении Р. А. Кызласова за 1897 г., сведения из трех последних ревизий Дальнекаргинского рода Сагайской степной думы за 1832, 1850 и 1858 гг., а также факты крещений представителей рода в 1854 г. В ходе генеалогических изысканий проведена экспертиза родословных схем Кызласовых, составленных несколькими информантами на основе устных преданий и письменных документов. Критический анализ этих генеалогических материалов показывает, что их информационный потенциал нуждается в тщательной научной проверке с привлечением архивных первоисточников. Дальнейшее изучение родословия Кызласовых будет посвящено комплексной генетико-генеалогической верификации данных посредством тестирования современных мужских представителей рода по ДНК Y-хромосомы. Это позволит определить гаплогруппу (генетический род) Кызласовых и, следовательно, углубить филогенетическую линию сеока тағ-харға на тысячи лет с выделением семейной ветви на общечеловеческом родословном древе. The article deals with the documentary reconstruction of the family tree of the famous Khakass archeologist and historian Leonid Romanovich Kyzlasov (1924–2007), whose centenary will be celebrated in the Republic of Khakassia in 2024. The seok (an ethnic lineage) of the Kyzlasovs is called “tag-kharga” and formed the Ulus Dalnekarga of the Steppe Duma of the united heterogeneous tribes in the 19th century. Although there are oral traditions about the origin of the Kyzlasovs, the genealogical information, which is based on historical sources such as church records, censuses, and name lists, has not yet been scientifically verified. The object of the study is the biological family tree of L. R. Kyzlasov, and the subject is the archival and documentary reconstruction of its patrilineal part. The source base of the research
本文论述了著名哈卡斯考古学家和历史学家列昂尼德-罗曼诺维奇-基兹拉索夫（1924-2007 年）家谱的文献重建问题，哈卡斯共和国将于 2024 年庆祝其百年诞辰。 基兹拉索夫所在的seok（民族区域）被称为 "tag-harga"，在十九世纪它是草原杜马联合异族部落达尔内卡尔金斯基乌鲁斯的一部分。尽管有关于基兹拉索夫家族起源的口头传说，但直到现在还没有根据教会度量衡、修订传说（人口普查）、姓名清单等历史资料对家谱信息进行科学验证。本研究的对象是 L. R. 基兹拉索夫的生物谱系，以及 L. R. 基兹拉索夫的历史。R. 基兹拉索夫的生物谱系，研究对象是其父系部分的档案文献重建。该研究的资料来源基础由克拉斯诺亚尔斯克边疆区国家档案馆、哈卡西亚共和国国家档案馆、米努辛斯克市档案馆、哈克尼雅利手稿基金、俄罗斯联邦国防部中央档案馆等档案馆的资金构成。首次将有关基兹拉索夫家谱的独特档案文件引入科学周转：1897 年 R. A. 基兹拉索夫在乌斯季-叶辛斯卡亚-叶夫多基莫夫斯卡亚教堂的出生/洗礼公文记录、1832 年、1850 年和 1858 年萨盖草原杜马达尔内卡尔金斯基家族最后三次修订的信息以及基兹拉索夫的洗礼事实、在家谱研究过程中，对几位信息提供者根据口头传说和书面文件制定的基兹拉索夫家谱计划进行了审查。对这些家谱材料的批判性分析表明，其信息潜力需要在档案原始资料的参与下进行彻底的科学验证。对基兹拉索夫家谱的进一步研究将致力于通过对现代男性代表进行 DNA Y 染色体测试，对数据进行复杂的遗传学和家谱学验证。这将有助于确定基兹拉索夫单倍群（遗传家族），从而深化几千年来的 "seoka tag-harga "系统发育线，并在通用家谱上分配一个家族分支。 这篇文章涉及著名哈卡斯考古学家和历史学家列昂尼德-罗曼诺维奇-基兹拉索夫（1924-2007 年）家谱的文献重建，哈卡斯共和国将于 2024 年庆祝其百年诞辰。基兹拉索夫家族的世系被称为 "tag-kharga"，并在 19 世纪组成了异族联合部落草原杜马的 Ulus Dalnekarga。虽然有关于克孜拉索夫人起源的口头传说，但以教堂记录、人口普查和姓名表等历史资料为基础的家谱信息尚未得到科学验证。本研究的对象是 L. R. 基兹拉索夫的生物家谱。R.基兹拉索夫（Kyzlasov）的生物家谱，研究对象是其父系部分的档案和文献重建。研究的来源基础是克拉斯诺亚尔斯克边疆区国家档案馆、哈卡斯共和国国家档案馆、米努辛斯克档案馆、哈卡斯语言、文学和历史研究所手稿基金以及俄罗斯联邦国防部中央档案馆等档案馆的藏品。首次将有关基兹拉索夫家族家谱的独特档案文件引入科学讨论：根据乌斯季耶斯-叶夫多基姆教堂，1897 年关于 R. A. 哈卡夏出生/洗礼的韵律记录、1897 年关于 R. A. 哈卡夏出生/洗礼的韵律记录、1897 年关于 R. A.A.基兹拉索夫（Kyzlasov），1832 年、1850 年和 1858 年萨盖草原杜马达尔内卡尔加属最近三次人口普查的资料，以及 1854 年该属代表受洗的事实。在家谱研究过程中，对基兹拉索夫家族的家谱方案进行了审查，这些方案是由几位信息提供者根据口述传统和书面文件编制的。对这些家谱材料的批判性分析表明，需要对其信息潜力进行仔细的科学考查，包括档案原始资料。对基兹拉索夫家谱的进一步研究将致力于通过检测该属现代男性代表的 Y 染色体 DNA，对数据进行复杂的遗传和家谱验证。通过这种方式，将有可能确定基兹拉索夫人（一个遗传属）的单系群，进而深化 "塔格-卡尔加"（seok "tag-kharga"）几千年来的系统发育线，并在世界人类家谱中指定一个家族分支。
{"title":"Documentary Reconstruction of the Kyzlasov Family Tree","authors":"Алексей Сергеевич Нилогов","doi":"10.23951/2307-6119-2023-4-103-114","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2023-4-103-114","url":null,"abstract":"В статье рассматривается вопрос документальной реконструкции родословной известного хакасского археолога и историка Леонида Романовича Кызласова (1924–2007), столетний юбилей которого будет отмечаться в Республике Хакасии в 2024 г. Сеок (этнород) Кызласовых называется «тағ-харға», и в XIX в. он входил в Дальнекаргинский улус Степной думы соединенных разнородных племен. Несмотря на наличие устных преданий о происхождении рода Кызласовых, до сих пор отсутствовала научная верификация генеалогической информации на основе таких исторических источников, как церковные метрические книги, ревизские сказки (переписи населения), именные списки. Объектом исследования является биологическая родословная Л. Р. Кызласова, а предметом – архивно-документальная реконструкция ее патрилинейной части. Источниковую базу исследования составили фонды таких архивов, как Государственный архив Красноярского края, Национальный архив Республики Хакасия, Архив города Минусинска, рукописный фонд ХакНИИЯЛИ, Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации. Впервые в научный оборот вводятся уникальные архивные документы по генеалогии Кызласовых: по УстьЕсинской Евдокимовской церкви – метрическая запись о рождении/крещении Р. А. Кызласова за 1897 г., сведения из трех последних ревизий Дальнекаргинского рода Сагайской степной думы за 1832, 1850 и 1858 гг., а также факты крещений представителей рода в 1854 г. В ходе генеалогических изысканий проведена экспертиза родословных схем Кызласовых, составленных несколькими информантами на основе устных преданий и письменных документов. Критический анализ этих генеалогических материалов показывает, что их информационный потенциал нуждается в тщательной научной проверке с привлечением архивных первоисточников. Дальнейшее изучение родословия Кызласовых будет посвящено комплексной генетико-генеалогической верификации данных посредством тестирования современных мужских представителей рода по ДНК Y-хромосомы. Это позволит определить гаплогруппу (генетический род) Кызласовых и, следовательно, углубить филогенетическую линию сеока тағ-харға на тысячи лет с выделением семейной ветви на общечеловеческом родословном древе. The article deals with the documentary reconstruction of the family tree of the famous Khakass archeologist and historian Leonid Romanovich Kyzlasov (1924–2007), whose centenary will be celebrated in the Republic of Khakassia in 2024. The seok (an ethnic lineage) of the Kyzlasovs is called “tag-kharga” and formed the Ulus Dalnekarga of the Steppe Duma of the united heterogeneous tribes in the 19th century. Although there are oral traditions about the origin of the Kyzlasovs, the genealogical information, which is based on historical sources such as church records, censuses, and name lists, has not yet been scientifically verified. The object of the study is the biological family tree of L. R. Kyzlasov, and the subject is the archival and documentary reconstruction of its patrilineal part. The source base of the research ","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":"27 18","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-12-22","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"139166026","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-12-22DOI: 10.23951/2307-6119-2023-4-76-83
Андрей Андреевич Бадмаев
Изучение представленческого комплекса о дикой фауне как части общей картины мира у народов России является одной из важных задач отечественной этнографии. В рамках решения этой задачи были проведены фундаментальные изыскания на материалах отдельных этнических групп (русских, вепсов и др.). В связи с этим остается актуальным осуществление дальнейших исследований по данной тематике с охватом культуры других народов. Одним из центральных орнитоморфных образов в традиционном мировоззрении многих народов Евразии является образ утки, что обусловлено обширным ареалом ее обитания и тем утилитарным значением, которое она имеет как объект мясной охоты. Данный образ многозначен и характеризуется амбивалентностью коннотации. В бурятской этнографии эта тема еще не была предметом исследования. Настоящая статья посвящается выделению образа утки в мифологических воззрениях бурят. Работа базируется на фольклорных, лингвистических и этнографических источниках. Основным методом, примененным в работе, является структурно-семиотический метод, позволяющий определить символику, которая отражает идеи об утке. Данная водоплавающая птица не относилась к категории сакральных, тотемных животных, и у бурят не было пищевого избегания ее мяса. Определено, что из двух бурятских названий утки – hоно и нугаhан – последнее представляет родовое обозначение птицы и имеет общемонгольское происхождение. Выделено, что в мифологических воззрениях бурят образ утки полисемантичен и имеет неоднозначную характеристику. Выяснено, что, по традиционным представлениям бурят, утка символизирует женское начало. Данная водоплавающая птица связывалась с двумя сферами обитания – небом и водой – и выполняла функцию посредника между ними. Ее образ был вписан в космогонические представления бурят о сотворении мира. В мифологии и фольклоре ей предписывали лечебную функцию. С уткой (турпаном) ассоциируется идея оборотничества человека в утку. Кроме того, прослеживается мотив обращения души покойника в нее. В народных приметах бурят отмечается негативная коннотация утки. Studying the symbolic complex of wild fauna as part of the general worldview of the peoples of Russia is one of the critical tasks of Russian ethnography. In order to solve this problem, fundamental studies of the material of individual ethnic groups (Russians, Veps) have been carried out. In this regard, it remains relevant to conduct further research on this topic, including the culture of other peoples. One of the central ornithomorphic images in the traditional worldview of many peoples of Eurasia is the image of the duck, which is due to its extensive habitat and the utilitarian value it has as an object of meat hunting. This image is ambiguous and characterized by an ambivalent meaning. This topic has not yet been explored in Buryat ethnography. This article is dedicated to the image of the duck in the mythological imagination of the Buryats. The work is based on folkloristic, linguistic, and ethnographic sources. The main method u
{"title":"The Duck in the Mythological Views of the Buryats","authors":"Андрей Андреевич Бадмаев","doi":"10.23951/2307-6119-2023-4-76-83","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2023-4-76-83","url":null,"abstract":"Изучение представленческого комплекса о дикой фауне как части общей картины мира у народов России является одной из важных задач отечественной этнографии. В рамках решения этой задачи были проведены фундаментальные изыскания на материалах отдельных этнических групп (русских, вепсов и др.). В связи с этим остается актуальным осуществление дальнейших исследований по данной тематике с охватом культуры других народов. Одним из центральных орнитоморфных образов в традиционном мировоззрении многих народов Евразии является образ утки, что обусловлено обширным ареалом ее обитания и тем утилитарным значением, которое она имеет как объект мясной охоты. Данный образ многозначен и характеризуется амбивалентностью коннотации. В бурятской этнографии эта тема еще не была предметом исследования. Настоящая статья посвящается выделению образа утки в мифологических воззрениях бурят. Работа базируется на фольклорных, лингвистических и этнографических источниках. Основным методом, примененным в работе, является структурно-семиотический метод, позволяющий определить символику, которая отражает идеи об утке. Данная водоплавающая птица не относилась к категории сакральных, тотемных животных, и у бурят не было пищевого избегания ее мяса. Определено, что из двух бурятских названий утки – hоно и нугаhан – последнее представляет родовое обозначение птицы и имеет общемонгольское происхождение. Выделено, что в мифологических воззрениях бурят образ утки полисемантичен и имеет неоднозначную характеристику. Выяснено, что, по традиционным представлениям бурят, утка символизирует женское начало. Данная водоплавающая птица связывалась с двумя сферами обитания – небом и водой – и выполняла функцию посредника между ними. Ее образ был вписан в космогонические представления бурят о сотворении мира. В мифологии и фольклоре ей предписывали лечебную функцию. С уткой (турпаном) ассоциируется идея оборотничества человека в утку. Кроме того, прослеживается мотив обращения души покойника в нее. В народных приметах бурят отмечается негативная коннотация утки. Studying the symbolic complex of wild fauna as part of the general worldview of the peoples of Russia is one of the critical tasks of Russian ethnography. In order to solve this problem, fundamental studies of the material of individual ethnic groups (Russians, Veps) have been carried out. In this regard, it remains relevant to conduct further research on this topic, including the culture of other peoples. One of the central ornithomorphic images in the traditional worldview of many peoples of Eurasia is the image of the duck, which is due to its extensive habitat and the utilitarian value it has as an object of meat hunting. This image is ambiguous and characterized by an ambivalent meaning. This topic has not yet been explored in Buryat ethnography. This article is dedicated to the image of the duck in the mythological imagination of the Buryats. The work is based on folkloristic, linguistic, and ethnographic sources. The main method u","PeriodicalId":508376,"journal":{"name":"Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":"28 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-12-22","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"139164532","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
京公网安备 11010802042870号
京ICP备2023020795号-1
扫码关注我们
求助内容：
应助结果提醒方式：