Pub Date : 2023-02-28DOI: 10.23951/2312-7899-2023-2-9-29
Дмитрий Игоревич Иванов, Дмитрий Леонидович Лакербай
В свете авторской теории когнитивно-прагматических программ (КПП) в статье рассматривается концептуально-смысловая формула кинотекста (фильма) «Пацаны». Кинотекст в нашем понимании – это синтетическая форма воплощения и передачи (трансляции) одной / нескольких КПП, играющих роль фундамента для сознания, самосознания и поведения персонажей. Создатели фильма сталкивают два варианта КПП социализации личности подростка: дидактически-принудительный, основанный на внешнем копировании и воспроизведении («закон закона»), и гуманистический, основанный на конструктивности равноправия, любви, сопричастности, совести (внутренний «закон совести»). В первом конструктивное воздействие общества воспринимается объектом «принудительной социализации» как деструктивный акт подчинения. В результате воспитательный импульс усваивается внешне, на уровне «социальной маски», или перенаправляется обратно в форме искаженной агрессивной реакции. Второй вариант – КПП «Закон совести» – концептуализирован как единственно возможный, согласно концепции авторов фильма, продуктивный способ конструктивной социализации личности. Он двусоставен («вернуть подростка самому себе»; «привести подростка к людям»). Основным инструментом здесь является совесть, блокирующая процесс симулятивной «социальной маскировки» и помогающая подростку осознать, что предлагаемые ему нормы, установки и модели поведения не должны приниматься автоматически. Образная формулировка данной КПП – «нужно разбудить сердце» – имеет два субъектно-ролевых вектора реализации: «разбудить сердца родителей»; «разбудить сердце подростка, попавшего в круг отчуждения». Векторы взаимосвязаны, но при этом возможны два основных ракурса реализации: индивидуально-персонологический (когда невозможно «разбудить сердца родителей»); комплексный. Подросток, попавший в «круг отчуждения и десоциализации», не может адекватно оценивать ни себя и свои поступки, ни действия окружающих. В свете неотменимой двусоставности концептуальной формулы КПП «Закон совести» формируется четкая структура необходимых воспитательных действий, включающих в себя отказ от силового давления, демонстрацию равенства и неравнодушия, апелляцию к «голосу совести» (побуждение к ответственному самоанализу), разрыв или трансформацию искаженных социальных связей, ставку на формирование гражданской идентичности. Внешнее давление со стороны общества заменяется конструктивным внутренним напряжением (переживанием чувства долга и ответственности в себе). Подростку больше не нужно защищаться или прятаться, он может и должен быть самим собой, для чего необходимо следовать принципам своей пробужденной совести. The article considers the conceptual-semantic formula of the Boys film construct through the authors’ theory of cognitive-pragmatic programs (CPPs). In terms of this theory, the film construct is a specific synthetic (creolized) form of embodiment and transmission (translation) of one/several CPPs that have received the status of the foundation of subjective reality (i.
{"title":"CONCEPTUAL-SEMANTIC FORMULA OF THE COGNITIVE-PRAGMATIC PROGRAM “LAW OF CONSCIENCE” (BASED ON THE BOYS FILM CONSTRUCT)","authors":"Дмитрий Игоревич Иванов, Дмитрий Леонидович Лакербай","doi":"10.23951/2312-7899-2023-2-9-29","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2023-2-9-29","url":null,"abstract":"В свете авторской теории когнитивно-прагматических программ (КПП) в статье рассматривается концептуально-смысловая формула кинотекста (фильма) «Пацаны». Кинотекст в нашем понимании – это синтетическая форма воплощения и передачи (трансляции) одной / нескольких КПП, играющих роль фундамента для сознания, самосознания и поведения персонажей. Создатели фильма сталкивают два варианта КПП социализации личности подростка: дидактически-принудительный, основанный на внешнем копировании и воспроизведении («закон закона»), и гуманистический, основанный на конструктивности равноправия, любви, сопричастности, совести (внутренний «закон совести»). В первом конструктивное воздействие общества воспринимается объектом «принудительной социализации» как деструктивный акт подчинения. В результате воспитательный импульс усваивается внешне, на уровне «социальной маски», или перенаправляется обратно в форме искаженной агрессивной реакции. Второй вариант – КПП «Закон совести» – концептуализирован как единственно возможный, согласно концепции авторов фильма, продуктивный способ конструктивной социализации личности. Он двусоставен («вернуть подростка самому себе»; «привести подростка к людям»). Основным инструментом здесь является совесть, блокирующая процесс симулятивной «социальной маскировки» и помогающая подростку осознать, что предлагаемые ему нормы, установки и модели поведения не должны приниматься автоматически. Образная формулировка данной КПП – «нужно разбудить сердце» – имеет два субъектно-ролевых вектора реализации: «разбудить сердца родителей»; «разбудить сердце подростка, попавшего в круг отчуждения». Векторы взаимосвязаны, но при этом возможны два основных ракурса реализации: индивидуально-персонологический (когда невозможно «разбудить сердца родителей»); комплексный. Подросток, попавший в «круг отчуждения и десоциализации», не может адекватно оценивать ни себя и свои поступки, ни действия окружающих. В свете неотменимой двусоставности концептуальной формулы КПП «Закон совести» формируется четкая структура необходимых воспитательных действий, включающих в себя отказ от силового давления, демонстрацию равенства и неравнодушия, апелляцию к «голосу совести» (побуждение к ответственному самоанализу), разрыв или трансформацию искаженных социальных связей, ставку на формирование гражданской идентичности. Внешнее давление со стороны общества заменяется конструктивным внутренним напряжением (переживанием чувства долга и ответственности в себе). Подростку больше не нужно защищаться или прятаться, он может и должен быть самим собой, для чего необходимо следовать принципам своей пробужденной совести.\u0000 The article considers the conceptual-semantic formula of the Boys film construct through the authors’ theory of cognitive-pragmatic programs (CPPs). In terms of this theory, the film construct is a specific synthetic (creolized) form of embodiment and transmission (translation) of one/several CPPs that have received the status of the foundation of subjective reality (i.","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":"10 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-02-28","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"78762230","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Существует достаточно исследований, доказывающих, что дом в традиционной культуре в любом его воплощении – деревянном, каменном или войлочном – один из символически сложных элементов культуры, концептуально наполненный мифологически вселенским смыслом. В казахской натурфилософии понятие «дом» наполнено значением, отразившимся в выражении «тал бесиктен жер бесикке дейин». Смысловой перевод передает представление о том, что жизненный цикл человека заключен между детской колыбелью и колыбелью земли, то есть местом погребения, сакрально означенным в казахской традиционной культуре. Тем самым от рождения до смерти человек пребывает в «доме» как духовно-ментальной конструкции, где первой земной обителью представляется детская колыбель – бесик, далее жилой дом – кииз уй (юрта), и последнее его пристанище – мавзолей (мазар). Символически означенные «дома» предстают как части единой цепи жизненного мира человека. Гипотезой настоящего исследования является предположение о том, что условная символическая триада «колыбель – жилой дом – место захоронения» в традиционной казахской культуре представляет собой систему взаимосвязанных визуальных знаков. Выдвинутая гипотеза определила цель и задачи данного исследования, которые заключаются в изучении особенностей визуальных знаков казахской колыбели – бесик, кииз уй (юрты) и мавзолея (места захоронения) как семиотических подсистем единого концепта «дом». As we know, “home” is among the basic archetypes of culture, interpreted as a sign of mastered space and time, as well as the symbolically signified centre of human existence. Therefore, in this aspect, “home” has an infinite potential as an object of research. Thus, studies of «home» in traditional culture in any of its material incarnations – wooden, stone, or felt – concur in the view that it represents one of the symbolically complex elements of culture, conceptually filled with a mythologically universal meaning. This article is dedicated to the study of “home” in the traditional culture of the Kazakhs, the peculiarity of which is a stable legacy of a nomadic civilization. The idea of Tengri as the all-encompassing supreme heavenly god and the nomadic way of life substantiated the specificity of the traditional Kazakh mentality, characterized by a peculiar worldview – the awareness of one’s self in unity with the Universe. The Kazakhs perceived their dwelling with the family as a certain conventional point in unity with the infinity of the universe, accentuated the sacralised in a three-part vertical spatial projection. Therefore, the research focuses on the object-visual elements of “home” – the dwelling of a person in its three ontologically significant and symbolically signified manifestations: cradle – yurt - burial place. Thus, from birth to death a person stays in the “home” as a spiritual-mental structure, where the first earthly abode is a child’s cradle – besik, then the dwelling house – kiiz ui (yurt), and the last abode is the mausoleum (mazar). S
{"title":"TRADITIONAL KAZAKH ARTISTIC AND SYMBOLIC BASIS OF THE CONCEPT “HOME” IN THE ASPECT OF VISUAL SEMIOTICS","authors":"Жанерке Наурызбаевна Шайгозова, Альмира Бекевтовна Наурзбаева, Лариса Ивановна Нехвядович","doi":"10.23951/2312-7899-2023-2-30-49","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2023-2-30-49","url":null,"abstract":"Существует достаточно исследований, доказывающих, что дом в традиционной культуре в любом его воплощении – деревянном, каменном или войлочном – один из символически сложных элементов культуры, концептуально наполненный мифологически вселенским смыслом. В казахской натурфилософии понятие «дом» наполнено значением, отразившимся в выражении «тал бесиктен жер бесикке дейин». Смысловой перевод передает представление о том, что жизненный цикл человека заключен между детской колыбелью и колыбелью земли, то есть местом погребения, сакрально означенным в казахской традиционной культуре. Тем самым от рождения до смерти человек пребывает в «доме» как духовно-ментальной конструкции, где первой земной обителью представляется детская колыбель – бесик, далее жилой дом – кииз уй (юрта), и последнее его пристанище – мавзолей (мазар). Символически означенные «дома» предстают как части единой цепи жизненного мира человека. Гипотезой настоящего исследования является предположение о том, что условная символическая триада «колыбель – жилой дом – место захоронения» в традиционной казахской культуре представляет собой систему взаимосвязанных визуальных знаков. Выдвинутая гипотеза определила цель и задачи данного исследования, которые заключаются в изучении особенностей визуальных знаков казахской колыбели – бесик, кииз уй (юрты) и мавзолея (места захоронения) как семиотических подсистем единого концепта «дом».\u0000 As we know, “home” is among the basic archetypes of culture, interpreted as a sign of mastered space and time, as well as the symbolically signified centre of human existence. Therefore, in this aspect, “home” has an infinite potential as an object of research. Thus, studies of «home» in traditional culture in any of its material incarnations – wooden, stone, or felt – concur in the view that it represents one of the symbolically complex elements of culture, conceptually filled with a mythologically universal meaning. This article is dedicated to the study of “home” in the traditional culture of the Kazakhs, the peculiarity of which is a stable legacy of a nomadic civilization. The idea of Tengri as the all-encompassing supreme heavenly god and the nomadic way of life substantiated the specificity of the traditional Kazakh mentality, characterized by a peculiar worldview – the awareness of one’s self in unity with the Universe. The Kazakhs perceived their dwelling with the family as a certain conventional point in unity with the infinity of the universe, accentuated the sacralised in a three-part vertical spatial projection. Therefore, the research focuses on the object-visual elements of “home” – the dwelling of a person in its three ontologically significant and symbolically signified manifestations: cradle – yurt - burial place. Thus, from birth to death a person stays in the “home” as a spiritual-mental structure, where the first earthly abode is a child’s cradle – besik, then the dwelling house – kiiz ui (yurt), and the last abode is the mausoleum (mazar). S","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":"7 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-02-28","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"84808009","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-02-28DOI: 10.23951/2312-7899-2023-2-50-73
Валерия Евгеньевна Чернявская
В рамках статьи обсуждаются типографика знака и типографский дизайн сообщения. Типографика рассматривается как социальный индекс, то есть особого рода прагматическое, социальное значение, возникающее на основе индексальных связей знака и характерного контекста его использования. Значимо, что форма знака распознается и используется в связи с активностью человека в социальном контексте и изучается в связи с типографической идеологией. Теоретико-методологические основания анализа созданы разработками в области мультимодальной социальной семиотики, социальной индексальности знака, опираются на объяснительные подходы в социолингвистике, лингвистической антропологии, дискурсивном анализе, в рамках нового направления лингвистического анализа, сформированного как типографическая лингвистика. Исследовательский вопрос в проведенном анализе связан с изучением того, как типографика становится неотделимой от социального контекста, в котором она воспринимается как типичная и порождающая определенные социально значимые смыслы. Анализ показывает, что типографика может становиться социальной эмблемой. В статье раскрываются объяснительные возможности понятия «ландшафт», которое в современных разработках используется для обозначения пространства, социально и дискурсивно сформированного. Это ключевое понятие для характеристики мультимодальной природы семиотического пространства. В перспективе социолингвистики, социальной семиотики обсуждаются понятия «семиотический ландшафт», «визуальный ландшафт», «типографический ландшафт», которые используются в современных разработках, и их объяснительный потенциал. Социальное значение типографики и ее индексальный характер анализируются в связи с ее включенностью в советский ландшафт в современном российском контексте. Термином «советский ландшафт» обозначается мультимодальное пространство, в котором взаимодействуют различные семиотические ресурсы, вербальные и визуальные знаки, тексты, визуальные изображения, символы, отсылающие к социокультурным практикам и (само)идентификации человека в советском социуме. Основным объектом анализа в рамках статьи являются типографика и текстовый шрифт, характерные для советского периода и распознаваемые как таковые социальными акторами. Материалом для анализа послужили мультимодальные тексты, состоящие из вербальных и визуальных знаков, используемые в современной российской социокультурной практике при создании рекламных, социальных и коммерческих сообщений. Показывается, как советская ностальгия и актуальность советских смыслов порождают социальную индексальность знака и типографическое значение как особый социальный индекс. Проведенный анализ подтверждает, что типографика имеет прецедентный характер, действует как один из семиотических инструментов оформления и распознавания смысла в социокультурной практике. This paper suggests a focus on the typography and the typographic design of the text. Typography is considered as a semiotic resource with a meaning-making potential. It may act as s
{"title":"TYPOGRAPHY AS SOCIAL INDEX: SOVIET LANDSCAPE IN THE MODERN RUSSIAN DISCOURSE","authors":"Валерия Евгеньевна Чернявская","doi":"10.23951/2312-7899-2023-2-50-73","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2023-2-50-73","url":null,"abstract":"В рамках статьи обсуждаются типографика знака и типографский дизайн сообщения. Типографика рассматривается как социальный индекс, то есть особого рода прагматическое, социальное значение, возникающее на основе индексальных связей знака и характерного контекста его использования. Значимо, что форма знака распознается и используется в связи с активностью человека в социальном контексте и изучается в связи с типографической идеологией. Теоретико-методологические основания анализа созданы разработками в области мультимодальной социальной семиотики, социальной индексальности знака, опираются на объяснительные подходы в социолингвистике, лингвистической антропологии, дискурсивном анализе, в рамках нового направления лингвистического анализа, сформированного как типографическая лингвистика. Исследовательский вопрос в проведенном анализе связан с изучением того, как типографика становится неотделимой от социального контекста, в котором она воспринимается как типичная и порождающая определенные социально значимые смыслы. Анализ показывает, что типографика может становиться социальной эмблемой. В статье раскрываются объяснительные возможности понятия «ландшафт», которое в современных разработках используется для обозначения пространства, социально и дискурсивно сформированного. Это ключевое понятие для характеристики мультимодальной природы семиотического пространства. В перспективе социолингвистики, социальной семиотики обсуждаются понятия «семиотический ландшафт», «визуальный ландшафт», «типографический ландшафт», которые используются в современных разработках, и их объяснительный потенциал. Социальное значение типографики и ее индексальный характер анализируются в связи с ее включенностью в советский ландшафт в современном российском контексте. Термином «советский ландшафт» обозначается мультимодальное пространство, в котором взаимодействуют различные семиотические ресурсы, вербальные и визуальные знаки, тексты, визуальные изображения, символы, отсылающие к социокультурным практикам и (само)идентификации человека в советском социуме. Основным объектом анализа в рамках статьи являются типографика и текстовый шрифт, характерные для советского периода и распознаваемые как таковые социальными акторами. Материалом для анализа послужили мультимодальные тексты, состоящие из вербальных и визуальных знаков, используемые в современной российской социокультурной практике при создании рекламных, социальных и коммерческих сообщений. Показывается, как советская ностальгия и актуальность советских смыслов порождают социальную индексальность знака и типографическое значение как особый социальный индекс. Проведенный анализ подтверждает, что типографика имеет прецедентный характер, действует как один из семиотических инструментов оформления и распознавания смысла в социокультурной практике.\u0000 This paper suggests a focus on the typography and the typographic design of the text. Typography is considered as a semiotic resource with a meaning-making potential. It may act as s","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":"52 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-02-28","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"75989679","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-02-28DOI: 10.23951/2312-7899-2023-2-115-124
Олег Альбертович Донских
Обсуждается вопрос о возможности считать формами познания не только науку, но и религию и искусство. Представляется, что в силу многомерности каждой из указанных сфер культуры вполне можно в аспекте любой из них рассматривать другие. В свою очередь, на примере античной гармоники обсуждается вопрос о том, что все-таки специфицирует науку как таковую. Здесь явно представлены признаки, которые выделялись в ходе дискуссии: это и специальный насыщенный терминологией язык, и эмпирические положения, и теоретические положения. Доказывается, что с возникновением науки появляется и особая идеальная реальность, не сводимая к предмету изучения. Неслучайно наука начинается с создания идеальных объектов. Отдельно обсуждается вопрос о возможности наличия разных типов мышления. Предлагается использовать термин «функциональный стиль». Обосновывается указание на то, что свободное создание новых слов, которое присуще поэтическому творчеству, позитивно влияет на философский дискурс, в рамках которого создается абстрактная лексика с максимально общей семантикой. Это позволяет строить родовидовые цепочки и, соответственно, иерархические понятийные системы. На примере герменевтики подвергается сомнению тезис о появлении гуманитарных наук в начале XIX века с их новым (по отношению к наукам естественным) отношением между субъектом и предметом исследования. Кроме того, обсуждается вопрос об определении гуманитарных наук и их отличии от наук естественных. The question of the possibility to consider not only science but also religion and art as forms of cognition is discussed. It seems that due to the multidimensionality of each of the mentioned spheres of culture it is quite possible to consider the others in the aspect of any of them. This thesis is considered on the example of the figure of Stadel’s Lion-man. A special situation develops during the “axial time”, when the possibility of reflexive relation between different forms of social consciousness increases sharply. In turn, the example of the antique science Harmonica is used to discuss the question of what, after all, specifies science as such. And here those features, which were singled out in the course of the discussion, are clearly presented: this is a special language saturated with terminology, empirical provisions, and theoretical provisions. At the same time, it is proved that with the emergence of a separate science there also appears a special ideal reality, not reducible to the subject of study. It is no coincidence that science begins with the creation of ideal objects, without which the representation of the real ones proves impossible. The question of the possibility of having different types of thinking is also discussed. The use of the term functional style is suggested, and this allows the individual researcher to quite accurately combine different functional styles within the framework of his intellectual activity. An indication that the free creation of new words, which is inherent in poetic cre
{"title":"THE VISUALIZATION OF RELATIVITY (A REPLY TO OPPONENTS)","authors":"Олег Альбертович Донских","doi":"10.23951/2312-7899-2023-2-115-124","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2023-2-115-124","url":null,"abstract":"Обсуждается вопрос о возможности считать формами познания не только науку, но и религию и искусство. Представляется, что в силу многомерности каждой из указанных сфер культуры вполне можно в аспекте любой из них рассматривать другие. В свою очередь, на примере античной гармоники обсуждается вопрос о том, что все-таки специфицирует науку как таковую. Здесь явно представлены признаки, которые выделялись в ходе дискуссии: это и специальный насыщенный терминологией язык, и эмпирические положения, и теоретические положения. Доказывается, что с возникновением науки появляется и особая идеальная реальность, не сводимая к предмету изучения. Неслучайно наука начинается с создания идеальных объектов. Отдельно обсуждается вопрос о возможности наличия разных типов мышления. Предлагается использовать термин «функциональный стиль». Обосновывается указание на то, что свободное создание новых слов, которое присуще поэтическому творчеству, позитивно влияет на философский дискурс, в рамках которого создается абстрактная лексика с максимально общей семантикой. Это позволяет строить родовидовые цепочки и, соответственно, иерархические понятийные системы. На примере герменевтики подвергается сомнению тезис о появлении гуманитарных наук в начале XIX века с их новым (по отношению к наукам естественным) отношением между субъектом и предметом исследования. Кроме того, обсуждается вопрос об определении гуманитарных наук и их отличии от наук естественных.\u0000 The question of the possibility to consider not only science but also religion and art as forms of cognition is discussed. It seems that due to the multidimensionality of each of the mentioned spheres of culture it is quite possible to consider the others in the aspect of any of them. This thesis is considered on the example of the figure of Stadel’s Lion-man. A special situation develops during the “axial time”, when the possibility of reflexive relation between different forms of social consciousness increases sharply. In turn, the example of the antique science Harmonica is used to discuss the question of what, after all, specifies science as such. And here those features, which were singled out in the course of the discussion, are clearly presented: this is a special language saturated with terminology, empirical provisions, and theoretical provisions. At the same time, it is proved that with the emergence of a separate science there also appears a special ideal reality, not reducible to the subject of study. It is no coincidence that science begins with the creation of ideal objects, without which the representation of the real ones proves impossible. The question of the possibility of having different types of thinking is also discussed. The use of the term functional style is suggested, and this allows the individual researcher to quite accurately combine different functional styles within the framework of his intellectual activity. An indication that the free creation of new words, which is inherent in poetic cre","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":"43 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-02-28","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"73398709","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-02-28DOI: 10.23951/2312-7899-2023-2-95-102
Александр Владимирович Болдачёв
Развиваются два тезиса: (1) наука – это одна из форм или сфер познания, наравне с искусством, философией, религией, математикой, мистикой; (2) определить, что такое наука, можно только проведением границ между перечисленными формами познания. Констатируется, что различия между познавательными сферами не определяются ни при обращении к истории их формирования, ни на уровне их связи с языком, – все они используют язык как основной инструмент фиксации результатов познания. Базовыми же критериями, обеспечивающими относительно строгое проведение границ между наукой и другими познавательными сферами, являются специфика предмета познания (воспроизводимый или уникальный) и структура текста, в котором фиксируется результат познания (рациональный или иррациональный). Cognition is an activity that ensures adaptation and better orientation of a person in the world. The result of cognitive activity is not a specific consumer product or service, but behavioral scenarios (usually recorded in the form of texts) that generally increase human survivability in the world. Cognitive activities are primarily distinguished by their subjects: aesthetic perception (art), unified forms of thinking (philosophy), universal values (religion), explicit structural unity (mathematics), and implicit unity of the world (mysticism). The subject of scientific cognition should be recognized not just as abstract reality, but as unequivocally reproducible phenomena, regardless of their ontological status. And this decision undoubtedly corresponds to the general scientific representations of the reproducibility of experiments and the possibility of recording the regularities revealed in them in the form of rational sign systems (formulas and theories). The main contribution of philosophy to the development of science lies not in “word creation”, not in introducing new concepts (being, cosmos, nature, infinity, logos, etc.), but in using these new concepts to construct complex, internally consistent structures that, when recorded in text, are called theories. Science as an independent cognitive activity formed when it had combined two linguistic practices, two text forms of knowledge representation: (1) empirical statements about uniquely reproducible phenomena and (2) theoretical statements, logically derived within a sign system that describes those phenomena in scientific terms. It is essential to note that neither empirical statements, such as experimentally obtained ones, nor theory conclusions are scientific in and of themselves. They only become scientific when the results of observations match the logical/mathematical conclusions of the theory. Science is a cognitive activity whose subject is uniquely reproducible phenomena and whose result is theories whose logical conclusions must be confirmed by empirical data. Disciplines such as religion, art, philosophy, mysticism are not sciences because their subjects are not reproducible. Mathematics as a whole cannot be considered a s
{"title":"FROM POETRY TO SCIENCE OR FROM RULES TO THEORY","authors":"Александр Владимирович Болдачёв","doi":"10.23951/2312-7899-2023-2-95-102","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2023-2-95-102","url":null,"abstract":"Развиваются два тезиса: (1) наука – это одна из форм или сфер познания, наравне с искусством, философией, религией, математикой, мистикой; (2) определить, что такое наука, можно только проведением границ между перечисленными формами познания. Констатируется, что различия между познавательными сферами не определяются ни при обращении к истории их формирования, ни на уровне их связи с языком, – все они используют язык как основной инструмент фиксации результатов познания. Базовыми же критериями, обеспечивающими относительно строгое проведение границ между наукой и другими познавательными сферами, являются специфика предмета познания (воспроизводимый или уникальный) и структура текста, в котором фиксируется результат познания (рациональный или иррациональный).\u0000 Cognition is an activity that ensures adaptation and better orientation of a person in the world. The result of cognitive activity is not a specific consumer product or service, but behavioral scenarios (usually recorded in the form of texts) that generally increase human survivability in the world. Cognitive activities are primarily distinguished by their subjects: aesthetic perception (art), unified forms of thinking (philosophy), universal values (religion), explicit structural unity (mathematics), and implicit unity of the world (mysticism). The subject of scientific cognition should be recognized not just as abstract reality, but as unequivocally reproducible phenomena, regardless of their ontological status. And this decision undoubtedly corresponds to the general scientific representations of the reproducibility of experiments and the possibility of recording the regularities revealed in them in the form of rational sign systems (formulas and theories). The main contribution of philosophy to the development of science lies not in “word creation”, not in introducing new concepts (being, cosmos, nature, infinity, logos, etc.), but in using these new concepts to construct complex, internally consistent structures that, when recorded in text, are called theories. Science as an independent cognitive activity formed when it had combined two linguistic practices, two text forms of knowledge representation: (1) empirical statements about uniquely reproducible phenomena and (2) theoretical statements, logically derived within a sign system that describes those phenomena in scientific terms. It is essential to note that neither empirical statements, such as experimentally obtained ones, nor theory conclusions are scientific in and of themselves. They only become scientific when the results of observations match the logical/mathematical conclusions of the theory. Science is a cognitive activity whose subject is uniquely reproducible phenomena and whose result is theories whose logical conclusions must be confirmed by empirical data. Disciplines such as religion, art, philosophy, mysticism are not sciences because their subjects are not reproducible. Mathematics as a whole cannot be considered a s","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":"24 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-02-28","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"72516338","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-02-28DOI: 10.23951/2312-7899-2023-2-81-94
Владимир Иванович Аршинов
Статья посвящена попытке конструктивно осмыслить, что имеется в виду (или что скрывается) под зонтичным термином «наука» (или «научность») в мультиперспективной оптике рекурсивного мышления-вместе-со-сложностностью как процессуально-рекурсиного мышления «посередине». Подчеркивается, что так понимаемое мышление-вместе-со-сложностностью (парадигма сложностности в терминологии Э. Морена) противопоставляется парадигме простоты не как отрицание необходимости (и неизбежности) процедур упрощения, а как мыследеятельная, лингво-семиотически опосредованная, осознаваемая стратегию редукции сложностности (в трактовке Н. Лумана). Оно предполагает также определенную этику добродетели в смысле учения о срединности Аристотеля и учения о выборе срединного пути Дао. Обсуждается восходящий к пониманию Симондоном генезиса техничности как фазового сдвига в первобытном магическом мироощущении применительно к коэволюиционному пониманию науки и научности как семиотического переплетения (Entanglement) лингво-технонаучности, а также коэволюционного переплетения естественнонаучного и гуманитарного знания и различных способов-режимов познания, эко-когнитивных семиотических практик. The article is an attempt to constructively comprehend what is meant by (or, what is hidden under) the umbrella term “science” (or scientificity) in the multiperspective optics of thinking-together-with-complexity. This way of thinking is understood as the search for coherence – an inner unity in the flow of the emerging chaotic variety of interactions between man and his natural and technogenic environment in the epoch of the Anthropocene and the emerging artificial intelligence. Not giving a strict definition of complexity, the article refers to a recently published Russian translation of the book by the French thinker Edgar Morin with an afterword by the translator (Yakov Svirsky) and the editor of this book (Vladimir Arshinov). In this connection, the following explanation is provided: thinking-together-with-complexity (the hyphen here is very important as a linking sign) is inter-disciplinary (and transdisciplinary) thinking that focuses exactly on the prefix inter, which has a fundamental meaning. It is recursive-procedural mediating thinking in the middle. The article emphasizes that this way of thinking – together-with-complexity (the complexity paradigm in Moren’s terminology) – is opposed to the simplicity paradigm not as a denial of the necessity (and inevitability) of simplification procedures, but as a thought-activating, linguo- semiotically mediated and conscious strategy of reducing complexity (as interpreted by Niklas Luhmann). It also implies a certain virtue ethics in the sense of Aristotle’s doctrine of middleness and the doctrine of choosing the middle path of Tao. The discussion goes back to Simondon’s understanding of the genesis of technicality as a phase shift in the primordial magical worldview, as applied to the co-evolutionary understanding of science and scientificit
这篇文章旨在建设性地理解在多元递归思维光学中“科学”(或“科学”)的意思(或隐藏)，以及作为递归思维过程的复杂性。强调，所谓的“复杂”(e . morena术语中的复杂范式)与简单范式(简单范式)相抵触，而不是否认需要(和不可避免)简化程序，而是一种思想、林格-符文调解、意识到的简化策略(n . luman)。它还提供了一种道德美德，就像亚里士多德对中间道路的一致性的教导一样。人们讨论的是将科技作为一种原始魔法世界的阶段转变，将科学和科学理解为一种符文和人文知识的符文交集，以及自然科学和人文知识的交集以及各种方式——知识制度、生态认知符文实践。这是一幅画，是一幅画中的一幅画，或者是一幅画中的一幅画。这是一种寻找同伴的方式，是人类互动的内在变化，是人类互动的自然和技术环境的内在变化。这是一份完整的报告，这是一份由德国人决定的俄罗斯公共交通工具，由雅科夫·斯利斯基出版，由Vladimir Arshinov编辑。在这个连接中，following expreslexity: thinking- complexity是一个内在的探索(和翻译)。这是中间的反转介质。文章emphasizes that this way of情不自禁- together with -复杂度(The复杂度paradigm in Moren ' s terminology) is The simplicity paradigm not as opposed to a denial of The necessity (and) inevitability of simplification procedures, but as a thought - activating, linguo semiotically通路and conscious strategy of reducing复杂度(as interpreted by Niklas lumen)。这是一种对艺术领域的虚拟体验，也是一种对艺术领域的感觉。《西门顿科技背后的分裂》是《原始魔法世界》中的一个阶段，是《科学与科学的结合》中的一个语文技术的深层应用;作为科技领域的一项成就，作为人类的再生接触，作为人类的再生接触，作为人类的再生，作为人类的再生，作为人类的再生，作为人类的再生，作为人类的再生。还有，course，作为自然科学和人类科学的创新与合作模式，eco- codice_1。
{"title":"SCIENCE AS A COGNITIVE-SEMIOTIC PROCESS IN THE OPTICS OF THE THINKING-TOGETHER-WITH-COMPLEXITY PARADIGM","authors":"Владимир Иванович Аршинов","doi":"10.23951/2312-7899-2023-2-81-94","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2023-2-81-94","url":null,"abstract":"Статья посвящена попытке конструктивно осмыслить, что имеется в виду (или что скрывается) под зонтичным термином «наука» (или «научность») в мультиперспективной оптике рекурсивного мышления-вместе-со-сложностностью как процессуально-рекурсиного мышления «посередине». Подчеркивается, что так понимаемое мышление-вместе-со-сложностностью (парадигма сложностности в терминологии Э. Морена) противопоставляется парадигме простоты не как отрицание необходимости (и неизбежности) процедур упрощения, а как мыследеятельная, лингво-семиотически опосредованная, осознаваемая стратегию редукции сложностности (в трактовке Н. Лумана). Оно предполагает также определенную этику добродетели в смысле учения о срединности Аристотеля и учения о выборе срединного пути Дао. Обсуждается восходящий к пониманию Симондоном генезиса техничности как фазового сдвига в первобытном магическом мироощущении применительно к коэволюиционному пониманию науки и научности как семиотического переплетения (Entanglement) лингво-технонаучности, а также коэволюционного переплетения естественнонаучного и гуманитарного знания и различных способов-режимов познания, эко-когнитивных семиотических практик.\u0000 The article is an attempt to constructively comprehend what is meant by (or, what is hidden under) the umbrella term “science” (or scientificity) in the multiperspective optics of thinking-together-with-complexity. This way of thinking is understood as the search for coherence – an inner unity in the flow of the emerging chaotic variety of interactions between man and his natural and technogenic environment in the epoch of the Anthropocene and the emerging artificial intelligence. Not giving a strict definition of complexity, the article refers to a recently published Russian translation of the book by the French thinker Edgar Morin with an afterword by the translator (Yakov Svirsky) and the editor of this book (Vladimir Arshinov). In this connection, the following explanation is provided: thinking-together-with-complexity (the hyphen here is very important as a linking sign) is inter-disciplinary (and transdisciplinary) thinking that focuses exactly on the prefix inter, which has a fundamental meaning. It is recursive-procedural mediating thinking in the middle. The article emphasizes that this way of thinking – together-with-complexity (the complexity paradigm in Moren’s terminology) – is opposed to the simplicity paradigm not as a denial of the necessity (and inevitability) of simplification procedures, but as a thought-activating, linguo- semiotically mediated and conscious strategy of reducing complexity (as interpreted by Niklas Luhmann). It also implies a certain virtue ethics in the sense of Aristotle’s doctrine of middleness and the doctrine of choosing the middle path of Tao. The discussion goes back to Simondon’s understanding of the genesis of technicality as a phase shift in the primordial magical worldview, as applied to the co-evolutionary understanding of science and scientificit","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":"18 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-02-28","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"91123577","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-02-28DOI: 10.23951/2312-7899-2023-2-74-80
Олег Альбертович Донских
Рассматриваются изменения в языке, которые в конечном итоге привели к формированию функционального стиля, представляющего научное мышление. Эти изменения начинают происходить в период, обозначенный Ясперсом как «осевое время», когда возникает рефлексивное мышление, что приводит, в частности, к осознанию языка в поэтическом дискурсе. Поэзия делает речевую деятельность предметом внимания, что отражается на отношении к текстам. Они оформляются по определенным, хорошо сформулированным правилам, используется синонимия, изобретаются новые слова. Под влиянием поэзии складывающаяся в это время философия начинает перестраивать картины отдельных фрагментов реальности, создавая абстрактную лексику, которой в принципе не существовало в языках предшествующих обществ. Именно появление общей лексики становится условием для правильной организации определений, а следовательно, для появления нового типа классификаций. Софисты с их языковыми играми готовят возможность представления общего знания на уровне логики, что необходимо для формирования научной методологии, в первую очередь в работах школы Аристотеля. Внимание к языку приводит к созданию грамматик (независимо в Индии в V веке до н.э. и в Греции в III веке до н.э.) и, соответственно, к появлению литературного языка. This article examines the changes in language that eventually led to the formation of a functional style representing scientific thinking. These changes begin to take place during the period designated by Jaspers as “axial time”, when reflexive thinking emerges, leading, in particular, to an awareness of language in poetic discourse. Poetry makes speech activities the subject of attention, which is reflected in attitudes toward texts. They are framed according to certain well-formulated rules, synonymy is used, and new words are invented. Under the influence of poetry, philosophy emerging at this time begins to reconstruct pictures of certain fragments of reality, creating an abstract vocabulary that in principle did not exist in the languages of previous societies. It is the emergence of a common vocabulary that becomes a condition for the proper organization of definitions, and hence for the emergence of a new type of classification. Thus, in mythological consciousness, classifications, however lengthy they may be, do not go beyond the visually represented, while the appearance of words not correlated in principle with the objects of the external world (like being, space, infinity, atom, etc.) allows the formation of new generic chains. This is the expression of a reflective attitude to reality, the new way of thinking about the world. The Sophists, with their language games, prepare the possibility of representing general knowledge at the level of logic, which is necessary for the formation of scientific methodology, primarily in the works of the Aristotelian school. Attention to language leads to the creation of grammars (independently in India in the 5th century and in Greece in the 3rd cen
{"title":"LANGUAGE AS AN INDICATOR OF THE VISUALIZATION OF SCIENTIFIC THINKING","authors":"Олег Альбертович Донских","doi":"10.23951/2312-7899-2023-2-74-80","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2023-2-74-80","url":null,"abstract":"Рассматриваются изменения в языке, которые в конечном итоге привели к формированию функционального стиля, представляющего научное мышление. Эти изменения начинают происходить в период, обозначенный Ясперсом как «осевое время», когда возникает рефлексивное мышление, что приводит, в частности, к осознанию языка в поэтическом дискурсе. Поэзия делает речевую деятельность предметом внимания, что отражается на отношении к текстам. Они оформляются по определенным, хорошо сформулированным правилам, используется синонимия, изобретаются новые слова. Под влиянием поэзии складывающаяся в это время философия начинает перестраивать картины отдельных фрагментов реальности, создавая абстрактную лексику, которой в принципе не существовало в языках предшествующих обществ. Именно появление общей лексики становится условием для правильной организации определений, а следовательно, для появления нового типа классификаций. Софисты с их языковыми играми готовят возможность представления общего знания на уровне логики, что необходимо для формирования научной методологии, в первую очередь в работах школы Аристотеля. Внимание к языку приводит к созданию грамматик (независимо в Индии в V веке до н.э. и в Греции в III веке до н.э.) и, соответственно, к появлению литературного языка.\u0000 This article examines the changes in language that eventually led to the formation of a functional style representing scientific thinking. These changes begin to take place during the period designated by Jaspers as “axial time”, when reflexive thinking emerges, leading, in particular, to an awareness of language in poetic discourse. Poetry makes speech activities the subject of attention, which is reflected in attitudes toward texts. They are framed according to certain well-formulated rules, synonymy is used, and new words are invented. Under the influence of poetry, philosophy emerging at this time begins to reconstruct pictures of certain fragments of reality, creating an abstract vocabulary that in principle did not exist in the languages of previous societies. It is the emergence of a common vocabulary that becomes a condition for the proper organization of definitions, and hence for the emergence of a new type of classification. Thus, in mythological consciousness, classifications, however lengthy they may be, do not go beyond the visually represented, while the appearance of words not correlated in principle with the objects of the external world (like being, space, infinity, atom, etc.) allows the formation of new generic chains. This is the expression of a reflective attitude to reality, the new way of thinking about the world. The Sophists, with their language games, prepare the possibility of representing general knowledge at the level of logic, which is necessary for the formation of scientific methodology, primarily in the works of the Aristotelian school. Attention to language leads to the creation of grammars (independently in India in the 5th century and in Greece in the 3rd cen","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":"28 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-02-28","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"85978588","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-01-31DOI: 10.23951/2312-7899-2023-1-48-77
Даниил Юрьевич Дорофеев
В современной социогуманитарной науке и повседневной реальности проблема визуальной семиотики является одной из ключевых, учитывая процесс тотальной визуализации современного мира, что требует серьезной критической рефлексии этого феномена. Автор раскрывает данную проблему в фундаментальном контексте философской и визуальной антропологии, представив оригинальный проект семиотики и эстетики человеческого образа, для чего использует и переосмысляет основные подходы современной философии в этой области. Статья посвящена развитию основных проблем семиотики в пространстве целостного эстетического образа человека, представленного как визуальное сообщение. Автор стремится раскрыть и обосновать суверенное, самостоятельное и центральное значение визуального образа человека в современных семиотических, визуально-антропологических, философско-антропологических и эстетических исследованиях, отличия его от визуального изображения. Исследованы механизмы и уровни восприятия и понимания человека, представленного как определенное визуальное сообщение, в повседневной жизни. Критически используя и развивая подходы Ролана Барта в отношении анализа текста и изображения, подробно анализируются уровни визуального сообщения, встречающиеся в современном мире. Отдельное внимание обращается на значение современных цифровых технологий в процессе визуализации повседневного существования человека и его образа. Так, подробно представлены семиотический и визуально-антропологический анализ современной визуальной рекламы и медиа, характер использования в них изображения человека и специфика моделирования его определенного значения. Рассмотрение же образа человека осуществляется в более фундаментальном визуально-антропологическом и философско-антропологическом ключе, представляя его Я в качестве спонтанной, осуществляющейся в основном на дорефлексивном уровне манифестации человеческого бытия в феноменальной эстетической форме. Используется выделение Роланом Бартом трех уровней значений – языкового; имеющего код иконического, или денотативного; не имеющего кода иконического, или коннотативного – для исследования целостного визуального образа человека, на формирование которого так или иначе влияют все его составляющие (личное имя, особенности речи, стиль одежды и т.д.). Особенно подробно автор останавливается на значении языка как манифестации, способа формирования и восприятия визуального человеческого образа, соотношений в нем денотативного и коннотативного уровней, выявляя специфические особенности визуальной автопрезентации, коммуникации и интерсубъективности в современном мире. In modern socio-humanitarian science and everyday reality, the problem of visual semiotics is a key one, given the process of total visualization of the modern world, which requires a serious critical reflection of this phenomenon. The author of this article wants to reveal this problem in the fundamental context of philosophical and visual anthropology, presenting an original project of semiotics and a
{"title":"A PERSON AS A VISUAL MESSAGE: SEMIOTICS AND AESTHETICS OF THE HUMAH IMAGE","authors":"Даниил Юрьевич Дорофеев","doi":"10.23951/2312-7899-2023-1-48-77","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2023-1-48-77","url":null,"abstract":"В современной социогуманитарной науке и повседневной реальности проблема визуальной семиотики является одной из ключевых, учитывая процесс тотальной визуализации современного мира, что требует серьезной критической рефлексии этого феномена. Автор раскрывает данную проблему в фундаментальном контексте философской и визуальной антропологии, представив оригинальный проект семиотики и эстетики человеческого образа, для чего использует и переосмысляет основные подходы современной философии в этой области. Статья посвящена развитию основных проблем семиотики в пространстве целостного эстетического образа человека, представленного как визуальное сообщение. Автор стремится раскрыть и обосновать суверенное, самостоятельное и центральное значение визуального образа человека в современных семиотических, визуально-антропологических, философско-антропологических и эстетических исследованиях, отличия его от визуального изображения. Исследованы механизмы и уровни восприятия и понимания человека, представленного как определенное визуальное сообщение, в повседневной жизни. Критически используя и развивая подходы Ролана Барта в отношении анализа текста и изображения, подробно анализируются уровни визуального сообщения, встречающиеся в современном мире. Отдельное внимание обращается на значение современных цифровых технологий в процессе визуализации повседневного существования человека и его образа. Так, подробно представлены семиотический и визуально-антропологический анализ современной визуальной рекламы и медиа, характер использования в них изображения человека и специфика моделирования его определенного значения. Рассмотрение же образа человека осуществляется в более фундаментальном визуально-антропологическом и философско-антропологическом ключе, представляя его Я в качестве спонтанной, осуществляющейся в основном на дорефлексивном уровне манифестации человеческого бытия в феноменальной эстетической форме. Используется выделение Роланом Бартом трех уровней значений – языкового; имеющего код иконического, или денотативного; не имеющего кода иконического, или коннотативного – для исследования целостного визуального образа человека, на формирование которого так или иначе влияют все его составляющие (личное имя, особенности речи, стиль одежды и т.д.). Особенно подробно автор останавливается на значении языка как манифестации, способа формирования и восприятия визуального человеческого образа, соотношений в нем денотативного и коннотативного уровней, выявляя специфические особенности визуальной автопрезентации, коммуникации и интерсубъективности в современном мире.\u0000 In modern socio-humanitarian science and everyday reality, the problem of visual semiotics is a key one, given the process of total visualization of the modern world, which requires a serious critical reflection of this phenomenon. The author of this article wants to reveal this problem in the fundamental context of philosophical and visual anthropology, presenting an original project of semiotics and a","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":"30 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-01-31","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"75067486","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-01-31DOI: 10.23951/2312-7899-2023-1-78-90
Шарль Жюслен, Фарида Габделхаковна Майленова
Подход к лечению боли, о котором говорится в статье, называется «нарративная алгология» (narrative – повествование, algology – направление в медицине, изучающее управление болью). Сочетание медицинской помощи, техник психотерапии и гипноза дополняется также работой с уникальной личной историей пациента. Философское осмысление практического опыта авторов статьи показывает, насколько действенным может оказаться внимательное слушание человека, который страдает не только непосредственно от самой боли, но и от ее социальных последствий. Образ человека, захваченного болью, – это не просто тот, у кого нарушены те или иные телесные функции, это еще и тот, кто чувствует себя обособленным от своего привычного окружения, а если боль длится долго и начинает разрушать социальные связи, человек и вовсе становится (или чувствует себя) изгоем. Маргинализации страдающего от боли человека способствуют также все более усиливающаяся технологизация медицины и медикализация общества в целом. Тотальной объективации человека и его тела мы можем противопоставить гуманистические техники повествования, благодаря которым человек страдающий получает шанс быть услышанным и понятым. Именно нарративный подход предлагает путь возможного исцеления с помощью принятия, возвращения человеку самоуважения и социальной реинтеграции. Однако сложность нарративного подхода при всей его кажущейся простоте состоит в том, что боль не только трудно выразить и объяснить другому, она плохо поддается описанию и для самого страдающего от боли человека. Обычно мы стараемся описывать боль, визуализируя телесные ощущения через образы и метафоры, пытаясь ее как-то «ухватить» и рассказать о ней, либо, когда она невыносима, мы уже вынуждены выражать ее через крики, стоны – звуки, напоминающие о нашей животной природе. Такой языковой регресс, присущий тяжелобольным пациентам, вынуждает терапевтов придумывать способы, как их понимать, минуя выученный человеческий язык, они стремятся расшифровать язык телесного и душевного страдания, переводя его на более понятный язык симптомов, которые можно измерить с помощью приборов, и в процессе этого «перевода» зачастую выхолащиваются и утрачиваются глубинная суть и экзистенциальный смысл боли. Таким образом, безусловная субъективная реальность боли оказывается трудноуловимой для языка и анализа. Между тем без этого описания и анализа сложно понять боль и лечить ее. Как же тогда мы можем оценивать, понимать и лечить человека, испытывающего боль? Обращаясь непосредственно к нему и к тому, что он выражает, обращая внимание не только на произносимые им слова, но и на все феномены человеческого самовыражения, которые переживаются взаимно, когда люди встречаются и рассказывают друг другу о себе, о других, о своих общих заботах. Когда одно Я делится своей болью и ждет помощи от другого Я – это подлинная антропологическая ситуация, в которой раскрывается наша человечность и проявляется общность между людьми, а рассказывание другим о своем опыте позволяет человеку искать и
{"title":"UNE ALGOLOGIE NARRATIVE","authors":"Шарль Жюслен, Фарида Габделхаковна Майленова","doi":"10.23951/2312-7899-2023-1-78-90","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2023-1-78-90","url":null,"abstract":"Подход к лечению боли, о котором говорится в статье, называется «нарративная алгология» (narrative – повествование, algology – направление в медицине, изучающее управление болью). Сочетание медицинской помощи, техник психотерапии и гипноза дополняется также работой с уникальной личной историей пациента. Философское осмысление практического опыта авторов статьи показывает, насколько действенным может оказаться внимательное слушание человека, который страдает не только непосредственно от самой боли, но и от ее социальных последствий. Образ человека, захваченного болью, – это не просто тот, у кого нарушены те или иные телесные функции, это еще и тот, кто чувствует себя обособленным от своего привычного окружения, а если боль длится долго и начинает разрушать социальные связи, человек и вовсе становится (или чувствует себя) изгоем. Маргинализации страдающего от боли человека способствуют также все более усиливающаяся технологизация медицины и медикализация общества в целом. Тотальной объективации человека и его тела мы можем противопоставить гуманистические техники повествования, благодаря которым человек страдающий получает шанс быть услышанным и понятым. Именно нарративный подход предлагает путь возможного исцеления с помощью принятия, возвращения человеку самоуважения и социальной реинтеграции. Однако сложность нарративного подхода при всей его кажущейся простоте состоит в том, что боль не только трудно выразить и объяснить другому, она плохо поддается описанию и для самого страдающего от боли человека. Обычно мы стараемся описывать боль, визуализируя телесные ощущения через образы и метафоры, пытаясь ее как-то «ухватить» и рассказать о ней, либо, когда она невыносима, мы уже вынуждены выражать ее через крики, стоны – звуки, напоминающие о нашей животной природе. Такой языковой регресс, присущий тяжелобольным пациентам, вынуждает терапевтов придумывать способы, как их понимать, минуя выученный человеческий язык, они стремятся расшифровать язык телесного и душевного страдания, переводя его на более понятный язык симптомов, которые можно измерить с помощью приборов, и в процессе этого «перевода» зачастую выхолащиваются и утрачиваются глубинная суть и экзистенциальный смысл боли. Таким образом, безусловная субъективная реальность боли оказывается трудноуловимой для языка и анализа. Между тем без этого описания и анализа сложно понять боль и лечить ее. Как же тогда мы можем оценивать, понимать и лечить человека, испытывающего боль? Обращаясь непосредственно к нему и к тому, что он выражает, обращая внимание не только на произносимые им слова, но и на все феномены человеческого самовыражения, которые переживаются взаимно, когда люди встречаются и рассказывают друг другу о себе, о других, о своих общих заботах. Когда одно Я делится своей болью и ждет помощи от другого Я – это подлинная антропологическая ситуация, в которой раскрывается наша человечность и проявляется общность между людьми, а рассказывание другим о своем опыте позволяет человеку искать и","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":"94 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-01-31","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"75917754","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
Pub Date : 2023-01-31DOI: 10.23951/2312-7899-2023-1-9-29
Е.В. Брызгалина
Распространение биоэтического дискурса в цифровое пространство и формирование этических проблем цифрового здравоохранения вызвали формирование концепта «цифровая биоэтика». В статье анализируется цифровая биоэтика, понимаемая как этика цифрового здравоохранения, отличающаяся от понимания цифровой биоэтики как использования цифровых методов сбора и анализа данных для описания цифрового ландшафта биоэтического дискурса и действия биоэтических принципов. Задачей цифровой биоэтики, понимаемой как этика цифрового здравоохранения, является анализ взаимозависимости технологий цифрового здравоохранения и социальных практик. Ее предмет выходит за пределы биоэтического дискурса по поводу создания и применения цифровых технологий для медицинских целей и включает изучение влияния цифровых систем на распространение таких ценностей, как общественное благополучие, социальная справедливость, солидарность, а также на связь ценностей с инфраструктурой и интересами акторов здравоохранения. Цифровая биоэтика как этика цифрового здравоохранения не разрабатывает отдельных методов анализа, в отличие от цифровой биоэтики, понимаемой как использование цифровых методов исследования социальных репрезентаций биоэтического дискурса в открытом цифровом пространстве. Перспективы развития цифровой биоэтики связаны с развитием эмпирической и нормативистской традиций биоэтического дискурса, проходящего в аналоговом и цифровом форматах. Особенности функционирования биоэтических институций в цифровом пространстве также должны быть дополнительно описаны. Отдельной задачей становится комплексное междисциплинарное обсуждение этических проблем различных проявлений цифрового мира (биоэтика, этика искусственного интеллекта, алгорэтика). Personalized medicine development includes an active use of digital products and tools for diagnosing, treating and monitoring health. This phenomenon generates such digital-related concepts as “digital health,” “Digital Medicine,” “Digital Therapeutics,” or “Digital Wellness.” Digital health includes tele- and algorithmic medicine, e-health, and mobile health. Bioethics represents a research area and social institution. Bioethics should increase the ethical support for bioethical choice subjects in the context of the social practices’ transformation in personal and public health. The article highlights the features of the subject and methodology interpretation; indicates the prospects for the development of digital bioethics. This article describes digital bioethics as digital health ethics. This interpretation differs from the understanding of digital bioethics as a field of using digital methods of empirical research. The research subject is social relations regarding confidentiality, truthfulness, trust, justice, and accountability. The entire social system is involved in the bioethical analysis, since the ethical issues of digital health are considered in a wide context of social dynamics, economic interactions, and political governance. Thus, digit
{"title":"DIGITAL BIOETHICS AS DIGITAL HEALTH ETHICS","authors":"Е.В. Брызгалина","doi":"10.23951/2312-7899-2023-1-9-29","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2023-1-9-29","url":null,"abstract":"Распространение биоэтического дискурса в цифровое пространство и формирование этических проблем цифрового здравоохранения вызвали формирование концепта «цифровая биоэтика». В статье анализируется цифровая биоэтика, понимаемая как этика цифрового здравоохранения, отличающаяся от понимания цифровой биоэтики как использования цифровых методов сбора и анализа данных для описания цифрового ландшафта биоэтического дискурса и действия биоэтических принципов. Задачей цифровой биоэтики, понимаемой как этика цифрового здравоохранения, является анализ взаимозависимости технологий цифрового здравоохранения и социальных практик. Ее предмет выходит за пределы биоэтического дискурса по поводу создания и применения цифровых технологий для медицинских целей и включает изучение влияния цифровых систем на распространение таких ценностей, как общественное благополучие, социальная справедливость, солидарность, а также на связь ценностей с инфраструктурой и интересами акторов здравоохранения. Цифровая биоэтика как этика цифрового здравоохранения не разрабатывает отдельных методов анализа, в отличие от цифровой биоэтики, понимаемой как использование цифровых методов исследования социальных репрезентаций биоэтического дискурса в открытом цифровом пространстве. Перспективы развития цифровой биоэтики связаны с развитием эмпирической и нормативистской традиций биоэтического дискурса, проходящего в аналоговом и цифровом форматах. Особенности функционирования биоэтических институций в цифровом пространстве также должны быть дополнительно описаны. Отдельной задачей становится комплексное междисциплинарное обсуждение этических проблем различных проявлений цифрового мира (биоэтика, этика искусственного интеллекта, алгорэтика).\u0000 Personalized medicine development includes an active use of digital products and tools for diagnosing, treating and monitoring health. This phenomenon generates such digital-related concepts as “digital health,” “Digital Medicine,” “Digital Therapeutics,” or “Digital Wellness.” Digital health includes tele- and algorithmic medicine, e-health, and mobile health. Bioethics represents a research area and social institution. Bioethics should increase the ethical support for bioethical choice subjects in the context of the social practices’ transformation in personal and public health. The article highlights the features of the subject and methodology interpretation; indicates the prospects for the development of digital bioethics. This article describes digital bioethics as digital health ethics. This interpretation differs from the understanding of digital bioethics as a field of using digital methods of empirical research. The research subject is social relations regarding confidentiality, truthfulness, trust, justice, and accountability. The entire social system is involved in the bioethical analysis, since the ethical issues of digital health are considered in a wide context of social dynamics, economic interactions, and political governance. Thus, digit","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":"18 1","pages":""},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2023-01-31","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"86051348","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}
京公网安备 11010802042870号
京ICP备2023020795号-1
扫码关注我们
求助内容：
应助结果提醒方式：